"Хосе Ортега-и-Гассет. Идеи и верования" - читать интересную книгу автора

становится особенно заметно. Современный человек не вполне понимает, что
почти все, чем он сегодня обладает и что позволяет ему как-то управляться с
жизнью, - всем этим он обязан прошлому, но это значит, что человек должен
быть предельно внимательным, деликатным и проницательным в обращении с
прошлым - ведь, оно, можно сказать, является нам в нашем наследии.
Беспамятство, безразличие к прошлому приводит - и мы свидетели этому - к
возвращению варварства.
Но сейчас меня не интересуют крайние и, стало быть, преходящие формы
неблагодарности. Важнее, мне кажется, исследовать обычную степень неизменно
присущей человеку неблагодарности, которая мешает ему распознать собственный
удел. А так как именно в том, чтобы распознать самого себя, понять, что ты
есть и что есть окружающая тебя истинная и первозданная реальность, и
состоит философия, следует признать: неблагодарность порождает еще и
удивительную философскую слепоту.
На вопрос, что это такое, по чему мы ходим, всякий вам тотчас ответит:
это Земля. Словом "Земля" мы называем звезду определенной формы и размеров,
иначе говоря, некую массу регулярно вращающейся вокруг солнца космической
материи, в надежности которой мы твердо уверены. И эта уверенность, в
которой мы пребываем, есть наша реальность - мы просто полагаемся на нее,
никакими вопросами в повседневной жизни на ее счет не задаваясь. Но вот ведь
в чем дело: если тот же вопрос задать человеку, жившему в VI веке до Р. X.,
он бы ответил совсем по-другому. Земля была для него богиней,
богиней-матерью, Деметрой[6]. Не сгустком материи, а своевольной и капризной
божественной силой. Но из этого следует, что Земля как истинная и
первозданная реальность не является ни тем, ни другим, что Земля-звезда и
Земля-богиня вовсе не реальность, а две идеи, и, если угодно, одна истинная,
а другая ложная, и обе ценой немалых усилий были в один прекрасный день
изобретены людьми. Таким образом, тем, что есть для нас Земля, мы обязаны не
Земле, а человеку, множеству наших предшественников. К тому же истинность
этой реальности зависит от целого ряда сложных соображений, так что в итоге
можно сказать, что это проблематичная и не безусловная реальность.
Аналогичные замечания можно было бы сделать по поводу любой вещи, а это
значит, что реальность, в которой, как нам кажется, мы живем, на которую
полагаемся, соотнося с ней все наши переживания и чаяния, - плод усилий
других людей, а не истинная и первозданная реальность. Чтобы повстречаться с
нагой реальностью, с реальностью как она есть, нам бы пришлось совлечь с нее
все нынешние и прошлые верования, которые суть не что иное, как человеческие
толкования всего, с чем человек встречался в себе и вокруг себя. До всякого
истолкования Земля даже не есть какая-то "вещь" - это имеющая очертания
фигура бытия, способ как-то себя вести, выработанный умом для объяснения
этой первозданной реальности.
Не будь мы такими неблагодарными, мы бы сообразили, что все то, что
есть для нас Земля как реальность, которая снабжает нас навыками поведения,
научает должным образом себя вести, добиваться стабильности, избавляться от
непрестанного страха, - все это плод усилий и изобретательности других, и мы
им обязаны. Без них наши отношения с Землей и до всем, что нас окружает,
напоминали бы отношения раздавленного ужасом человека первого дня творения.
Мы - наследники усилий, облекшихся в форму верований, которые и составляют
проживаемый нами ныне капитал. Не за горами время, когда Запад очнется от
охватившего его в XVIII веке угара, и мы еще вспомним ту великую и простую