"Хосе Ортега-и-Гассет. Идеи и верования" - читать интересную книгу автора

описываемого романистом.
Вот почему я считаю столь плодотворной концепцию, изложение которой я
начал в первой главе этого исследования, а именно: что хорошо понять что-то
можно только тогда, когда это что-то для нас не реальность, а идея, и, быть
может, задумавшись над тем, что такое поэзия, мы отважимся взглянуть на
науку sub specie poeseos[8].
"Поэтический мир" действительно наиболее наглядный пример того, что я
назвал "внутренним миром". В нем с наглой откровенностью и ясно как божий
день проявляются свойства внутренних миров. Мы нисколько не сомневаемся в
том, что поэтический мир - порождение воображения, наше собственное
изобретение. Мы не путаем его с действительностью, и все же мы заняты
предметами поэтического мира точно так, как и вещами мира внешнего; иначе
говоря, коль скоро жить - это чем-то заниматься, мы проводим немало времени
в поэтической вселенной, отсутствуя в реальной. Следует, кстати, признать,
что никто так и не ответил толком на вопрос, зачем человеку сочинять, зачем
ему тратить столько сил на создание поэтического универсума. Действительно,
куда как странно. Можно подумать, человеку мало забот с реальным миром и он
решил развлечься творением ирреальностей.
О поэзии мы обычно говорим без особого восторга. Считается, что поэзия
- дело несерьезное, и сердито спорят с этим только поэты, но они, как
известно, genus irritabile[9]. Поэтому мы с легкостью согласимся, что такая
несерьезная вещь, как поэзия, - чистый вымысел. Общепризнанно, что у
фантазии репутация городской дурочки. Но и наука, и философия - что такое
они, если не фантазия? Точка в математике, треугольник в геометрии, атом в
физике не были бы носителями конституирующих их точных свойств, если бы не
являлись чисто умственными конструкциями. Когда мы хотим обнаружить их в
реальности, иначе говоря, в мире воспринимаемом, а не воображаемом, мы
вынуждены прибегать к измерениям, и тогда падает точность, превращаясь в
неизбежное "немного больше или немного меньше". Но ведь... ведь то же самое
происходит с поэтическим персонажем! Одно несомненно: треугольник и Гамлет
имеют общее pedigree[10]. Они - фантасмагории, дети городской дурочки
фантазии.
Тот факт, что у научных и поэтических идей разные задачи, а связь
первых с вещами более непосредственна и серьезна, не мешает признать, что
эти идеи всего лишь фантасмагории и что, несмотря на всю их серьезность,
относиться к ним следует именно так, как относятся к фантазиям. Всякое иное
отношение к ним окажется неправильным: если мы примем идеи за реальность, мы
спутаем мир внешний и внутренний, а это отличает поведение безумцев.
Вспомните, читатель, об исходной человеческой ситуации. Чтобы жить,
человеку нужно что-то делать, как-то управляться с тем, что его окружает. Но
чтобы решить, что же ему со всем этим делать, человеку надо разобраться, что
это такое. А так как первозданная реальность вовсе не торопится открывать
свои секреты, у человека нет иного выхода, кроме как мобилизовать весь
интеллект, главным органом которого - я на этом настаиваю - является
воображение. Человек воображает некие очертания, фигуру или способ бытия
реальности. Человек предполагает его таким или этаким, изобретает мир или
частичку этого мира. Ну в точности как романист - воображаемый мир
собственного произведения. Разница в том, с какими целями это делается.
Топографическая карта не менее и не более фантастична, чем пейзаж художника.
Но художник пишет пейзаж вовсе не для того, чтобы он служил путеводителем