"Джордж Оруэлл. Взгляд на 'Путешествия Гулливера'" - читать интересную книгу автора

Нет ли чего-то знакомого во фразе "...никогда не мог найти ничего общего
между математикой и политикой"? Звучит она вполне в духе высказываний
популярных апологетов католицизма, которых как будто бы удивляет, если ученый
выражает свое мнение по таким вопросам, как существование бога или бессмертие
души. Ученый, говорят нам, является специалистом лишь в определенной,
ограниченной области знания, с какой же стати мнения его могут представлять
ценность в любой другой сфере? Под этим подразумевается, что теология - такая
же точная наука, как, скажем, химия, и священник является таким же
специалистом, мнения которого должны почитаться бесспорными. Свифт фактически
требует того же для политического деятеля, но при этом идет еще дальше: не
соглашается признать ученого - как работающего в сфере "чистой науки", так и
занимающегося конкретными исследованиями - личностью, приносящей пользу и в
своей области. Даже если бы он не написал Третью часть "Путешествий", книга
его в целом дает повод считать, что, как Толстой и Блейк, он с ненавистью
относится к самой идее познания природы. "Разум" гуигнгнмов, которым он так
восторгается, в основе своей не означает способности извлекать логические
выводы из наблюдаемых фактов. Хотя об этом и не говорится прямо, из контекста
следует, что под ним подразумевается либо здравый смысл - то есть приятие
очевидных явлений и презрение к разного рода софизмам и абстракциям, либо
свобода от страстей и предубеждений. В общем мнение его сводится к тому, что
все необходимое мы уже знаем сами и просто не умеем правильно использовать это
знание. Так, например, медицина - наука бесплодная, ибо, придерживаясь более
естественного образа жизни, мы бы не страдали разными болезнями. Но при всем
том Свифт - вовсе не приверженец "простой жизни" и совсем не склонен
восхищаться Благородным Дикарем. Он - приверженец цивилизации и всех ее
достижений. Он ценит хорошие манеры, умение вести беседу, даже знание
литературы и истории, он понимает также необходимость и практическую выгоду
изучения сельскохозяйственных наук, архитектуры и навигации. Однако конечная
цель его - статическая, лишенная интеллектуальной пытливости цивилизация,
точно такой мир, в каком он живет, только немножко почище и поразумнее, без
каких-либо радикальных перемен, без дерзких вылазок в неведомое. Он чтит
далекое прошлое, в особенности век античности, более, чем можно было бы
ожидать от человека, столь свободного от распространенных заблуждений, и
полагает, что современный человек за последние столетия резко деградировал
(Физическая деградация населения, которую, как утверждает Свифт, он наблюдал
повсюду, могла быть в то время реальным фактом. Одной из причин ее он считает
сифилис, который был тогда в Европе новым явлением и, возможно, носил более
жестокие и опасные формы, чем теперь. Новинкой были также в семнадцатом веке
спиртные напитки, и это обстоятельство могло вызвать резкое усиление пьянства.
(Прим. автора.)). Очутившись на острове чародеев и волшебников, где можно было
по желанию вызвать духов умерших, Гулливер просит: "...вызвать римский сенат в
одной большой комнате и для сравнения с ним современный парламент в другой.
Первый казался собранием героев и полубогов, второй - сборищем разносчиков,
карманных воришек, грабителей и буянов". Хотя Свифт в этом разделе Третьей
части подверг разрушительной критике правдивость исторических представлений,
дух критицизма покидает его, как только он обращается к древним грекам и
римлянам. Разумеется, он не приемлет коррупцию имперского Рима, но к некоторым
крупным фигурам древнего мира он питает почти безрассудный восторг: