"Джордж Оруэлл. Взгляд на 'Путешествия Гулливера'" - читать интересную книгу автора

"При виде Брута я проникся глубоким благоговением; в каждой черте этого
благородного лица нетрудно было увидеть самую совершенную добродетель -
величайшее бесстрастие и твердость духа, преданнейшую любовь к родине и
благожелательность к людям... Я удостоился чести вести долгую беседу с Брутом,
в которой он, между прочим, сообщил мне, что его предок Юний, Сократ,
Эпаминонд, Катон Младший, сэр Томас Мур и он сам всегда находятся вместе:
секстумвират, к которому вся история человечества не может добавить седьмого
члена".

Следует отметить, что из шести человек только один - христианин. Это очень
важно. Соединив в одно общее свифтовский пессимизм, его благоговейное
отношение к прошлому, отсутствие любознательности, отвращение к человеческому
телу, мы, таким образом, обнаружим мировоззрение, характерное для религиозных
реакционеров, то есть людей, которые защищают несправедливый общественный
строй, утверждая, что в этом мире существенные улучшения невозможны, а главным
остается "мир иной". Однако же Свифт не проявляет никаких признаков
религиозности, во всяком случае в обычном толковании этого понятия. Похоже,
что он не очень-то верует в жизнь после смерти, а представления о благе
связаны у него с идеями республиканизма, любовью к свободе, храбростью,
доброжелательностью (под которой он разумеет дух патриотизма), "разумом" и
прочими языческими добродетелями. Все это наводит на мысль, что в облике
Свифта есть и нечто не вполне совместимое с его неверием в прогресс и
ненавистью к роду человеческому. Начать с того, что в какие-то моменты он
бывает "конструктивным" и даже "передовым". Эпизодическая непоследовательность
утопии несколько оживляет, а Свифт порой вставляет словечко одобрения в
пассаж, сатирический по замыслу. Скажем, мысли свои относительно обучения
молодежи он приписывает обитателям Лилипутии, которые выражают по этому поводу
мнения, почти совпадающие с правилами гуигнгнмов. Более того - у лилипутян
существует целый ряд общественных и правовых институтов (например, пенсии по
старости, а также поощрения тем, кто исполняет закон, и наказания для тех, кто
его нарушает), которые он хотел бы видеть в собственной стране. В середине
этого пассажа Свифт вспоминает о своем сатирическом замысле: "Описывая как
эти, так и другие законы империи...- добавляет он,- я хочу предупредить
читателя, что мое описание касается только исконных установлений страны, не
имеющих ничего общего с современной испорченностью нравов, являющейся
результатом глубокого вырождения". Но поскольку предполагается, что Лилипутия
призвана изображать Англию, а в Англии нет ничего похожего на установления, о
которых идет речь, совершенно ясно, что Свифт поддался импульсу выступить с
конструктивными предложениями. Величайшим его вкладом в политическую мысль - в
узком смысле этого понятия - надо считать гневный сарказм, который он
обрушивает, особенно в Третьей части, на тоталитарное, выражаясь
по-современному, общество. С необыкновенной провидческой ясностью видит он
кишащее шпионами "полицейское государство" с его бесконечной охотой на
еретиков и судами над "изменниками родины", рассчитанными на то, чтобы
нейтрализовать народное недовольство, обращая его в военную истерию. При этом
стоит вспомнить, что Свифту удалось развернуть картину целого по
незначительным деталям, так как маломощные правительства в его эпоху не давали
возможности полностью подтвердить то, что было создано его воображением. Так,
например, один из профессоров "школы политических прожектеров" показал
Гулливеру обширную рукопись "инструкций для открытия противоправительственных