"Джордж Оруэлл. Подавление литературы" - читать интересную книгу автора

веры в самую возможность существования объективной истины. Наши собственные
сторонники тоталитаризма склонны, как правило, доказывать, что раз уж
абсолютная истина недостижима, то большой обман ничуть не хуже малого. При
этом они твердят, что все исторические свидетельства пристрастны и неточны,
да к тому же и современная физика доказала: воспринимаемое нами как
объективная действительность - обман чувств, поэтому полагаться на
собственное восприятие - значит всего лишь впасть в примитивное
филистерство. Если когда-нибудь где-нибудь бесповоротно восторжествует
тоталитарное общество, оно, вероятно, учредит некий шизофренический образ
мышления, допускающий опору на здравый смысл в повседневной жизни и в
некоторых точных науках и предполагающий отказ от здравого смысла в
политике, истории и социологии. Уже появилась масса людей, у которых
фальсификация научного учебника вызовет возмущение, но в фальсификации
исторического факта они не видят никакого преступления. Именно в точке
пересечения литературы и политики тоталитаризм оказывает на интеллигенцию
самое большое давление. Ничего подобного точным наукам в настоящее время не
грозит. Это можно отчасти объяснить тем, что в любой стране ученым легче,
чем писателям, выстраиваться в затылок своему правительству.
Чтобы не отвлечься от темы, позволю себе повторить сказанное в начале
статьи: в Англии непосредственными противниками правды, а стало быть, и
свободы мысли, являются газетные бароны, киномагнаты и бюрократы, но в
конечном итоге самый опасный симптом - ослабление тяги к свободе у самой
интеллигенции. Может показаться, что я все время рассуждаю о воздействии
цензуры не на литературу в целом, а только на одну из областей политической
журналистики. Советская Россия образует в британской печати своего рода
запретную зону, такие проблемы, как Польша, гражданская война в Испании,
советско-германский пакт и т. д., не подлежат серьезному обсуждению, и, коль
скоро вы располагаете сведениями, которые противоречат господствующему
мнению, вам положено либо извратить эти сведения, либо о них умолчать - да,
все это так, но при чем тут литература в широком смысле слова? Разве всякий
писатель - политик, а каждая книга обязательно прямой репортаж? И при самой
жесткой диктатуре разве не может писатель как личность сохранить внутреннюю
свободу и преобразить или перелицевать свои еретические мысли таким образом,
что у властей не хватит мозгов их распознать? А если уж сам писатель
разделяет господствующие взгляды, почему это должно его непременно
сковывать? Ведь литература, как и всякое искусство, расцветает успешнее
всего в том обществе, где нет радикального противоречия во мнениях и резкого
расхождения между художником и публикой. И так ли уж обязательно
предполагать, что каждый писатель - бунтарь или уж непременно личность
исключительная?
Всякий раз, как только берешься защищать свободу мысли от посягательств
тоталитаризма, сталкиваешься с этими доводами, изложенными в той или иной
форме. Они опираются на полностью искаженные представления о том, что такое
литература и как - может быть, лучше сказать почему - она возникает. Они
исходят из предположения, что писатель - либо пустой забавник, либо
продажный поденщик и так же легко меняет один пропагандистский "ключ" на
другой, как шарманка переходит от мелодии к мелодии. Но в конце концов,
зачем вообще пишутся книги? За исключением низкопробной беллетристики,
литература - это попытка повлиять на взгляды современников путем записи
жизненного опыта. И поскольку речь идет о свободе выражения, не так уж и