"А.И.Осипов. Ф.М.Достоевский и христианство " - читать интересную книгу автора

все, не стыдясь, и станем. И скажет: "Свиньи вы! Образа звериного и печати
его; но приидите и вы!" И возглаголят премудрые, возглаголят разумные:
"Господи! Почто сих приемлеши?" И скажет: "Потому их приемлю, премудрые,
потому их приемлю, разумные, что ни един из сих сам не считал себя достойным
сего"... И прострет к нам руце Свои, и мы припадем... и заплачем... и все
поймем! Тогда все поймем... и все поймут". Так изумительно переложил
Достоевский начало и основу евангельского учения о спасении - "Блаженны
нищии духом, яко тех есть Царство Небесное" - на язык современности: "потому
что ни единый из сих сам не считал себя достойным сего". Только на этой
незыблемой основе "нищеты духа" возможно достижение и цели христианской
жизни - любви. Ее утверждает Евангелие как закон жизни: только в ней обещает
оно благо, счастье человека и человечества. Эта любовь как сила исцеляющая,
возрождающая и проповедуется Достоевским во всех, можно сказать,
произведениях, к ней зовет он людей. Не о романтической, конечно, любви идет
речь. Любовь Достоевского - это жалость того же князя Мышкина к ударившему
его купцу Рогожину, это сострадание к страждущему телом и душой ближнему,
неосуждение его: "Братья, не бойтесь греха людей, любите человека и во грехе
его". Вспомним заключительную сцену из "Братьев Карамазовых", когда Ракитин,
семинарист, зло радуясь, приводит Алешу к Грушеньке, надеясь увидеть позор
праведника. Но позора не случилось. Напротив, Грушенька была потрясена
чистой любовью - состраданием к ней Алеши. Все дурное враз исчезло у нее,
когда она увидела это. "Не знаю я, - говорила она Ракитину, - не ведаю,
ничего не ведаю, что он мне такое сказал, сердцу сказалось, сердце он мне
перевернул... Пожалел он меня первый, единый, вот что! "Зачем ты, херувим,
не приходил прежде, - обратилась она к Алеше, упав перед ним на колени, как
бы в исступлении. - Я всю жизнь такого, как ты, ждала, знала, что кто-то
такой придет и меня простит. Верила, что и меня кто-то полюбит, гадкую, не
за один только срам!" "- Что я тебе такого сделал, - умиленно улыбаясь,
ответил Алеша, нагнувшись к ней и взяв ее за руки, - луковку я тебе подал,
одну самую малую луковку, только, только!" И, проговорив, сам заплакал".
Хотел Достоевский показать и показал со всей силой своего таланта, что живет
Бог в человеке, живет в человеке добро, несмотря на всю ту наносную грязь,
которой покрывает он себя. Хотя и не ангел человек по жизни своей, но и не
злобное он животное по своей сущности. Он именно образ Божий, но падший.
Потому Достоевский и не произносит суда над грешником, что видит в нем искру
Божию как залог его восстания и спасения. Вот Дмитрий Карамазов, человек
взбалмошный, распущенный, с нравом дерзким, необузданным. Что творится в
душе этой страшной личности, кто он? Мир произнес свое окончательное
суждение о нем - злодей. Но верно ли это? "Нет!" - утверждает со всей силой
своей души Достоевский. И в этой душе, в глубине ее, горит, оказывается,
лампада. Вот что исповедует Дмитрий Алеше, брату своему, в одной из бесед:
"... мне случалось погружаться в самый глубокий позор разврата (а мне только
это и случалось)... И вот в самом-то этом позоре я вдруг начинаю гимн. Пусть
я проклят, пусть я низок, подл, но пусть и я целую край той ризы, в которую
облекается Бог мой; пусть я иду в то же самое время вслед за чертом, но я
все-таки и Твой сын, Господи, и я люблю Тебя, и ощущаю радость, без которой
миру нельзя стоять и быть...". Вот почему, в частности, так верил
Достоевский в русский народ, несмотря на все его прегрешения. "Кто истинный
друг человечества, - призывал он, - у кого хоть раз билось сердце по
страданиям народа, тот поймет и извинит всю непроходимую наносную грязь, в