"А.И.Осипов. Святые как знак исполнения Божия обетования человеку " - читать интересную книгу автора

духовный Израиль, самая суть Израильского народа. Будучи предметом веры,
Таинство есть вещь невидимая... Но эта невидимая святыня, чтобы быть, должна
быть чем-нибудь, чем-то: будучи "не" в отношении мирского, она должна быть
нечто сама в себе, в своей области духовного. Святое - выделенное, но
выделенное ради иных, новых определений. Несомненно, в понятии святости
мыслится, вслед за отрицательною стороною ее, сторона положительная,
открывающаяся в святом реальность иного мира. Эту реальность наша
современная мысль склонна приравнять к нравственной силе, разумея под
святостью полноту нравственных совершенств. Таков кантовский обход культа с
тыла, так сказать, ибо нравственность при этом мыслится как сила этого же,
дольнего мира, и притом субъективная... Но напрасны бессильные покушения на
понятия святости... Уже самое словоупотребление свидетельствует против таких
покушений: когда говорится о святых одеждах, о святой утвари, о святой воде,
о святом елее, о святом храме и так далее, и так далее, то явно, что здесь
речь идет о совершенстве отнюдь не этическом, а - онтологическом. И, значит,
если в данных случаях положительная сторона святости - и это онтологическое
превосходство над миром, онтологическое пребывание вне здешнего, то,
следовательно, и вообще узел связи этого понятия святости не в этике, а в
онтологии... И если человека мы называем святым, то этим мы не на
нравственность его указываем - для какого указания есть и соответствующие
слова, а на его своеобразные силы и деятельности, качественно не сравнимые
со свойственными миру, на его вышемирность, на его пребывание в сферах
недоступных обычному разумению... нравственность же такого человека, не
входя сама в состав понятия святости, отчасти служит одним из благоприятных
условий его вышемирности, отчасти же проявляется как следствие таковой. Но
связь этих двух понятий устанавливать нужно нитями нежными и очень
гибкими... Так, следовательно, если о нравственном поступке будет сказано:
"святое дело", то тут имеется в виду не кантовская его, имманентная миру,
нравственная направленность, но антикантовская, миру трансцендентная
соприсносущность неотмирным энергиям. Называя Бога Святым, и Святым по
преимуществу, источником всякой святости и полнотою святости... мы воспеваем
не Его нравственную, но Его Божественную природу... О том же свидетельствует
и этимологическое рассмотрение еврейского слова "кадош", "святыня"... этой
этимологией устанавливается и более определенно, в чем именно состоит
особенность святого. Оно есть то, что находится над обычным и что в обычном
является, выступая из себя своим светом, излучениями своими, своими
светоносными энергиями... Понятие святости имеет полюс нижний и полюс
верхний и в нашем сознании непрестанно движется между этими полюсами,
восходя вверх и нисходя обратно. Взятое в своем внутреннем движении, понятие
святости может быть представлено как лествица примерно с такими ступенями:
небытие - мир - исключение - избрание - очищение - искупление - Свет - Бог.
И лествица эта, проходимая снизу вверх, мыслится как путь отрицания мира,
как via negationis (лат. "путь отрицания"), как odoz auw (греч. "путь
вверх") от мира к Богу, как вехи апофатического богословия. Но она не может
рассматриваться как проходимая в направлении обратном. И тогда она будет
мыслиться как путь утверждения мировой реальности через освящение этой
последней, как via positionis (лат. "путь положения, утверждения"), как odoz
katw (греч. "путь вниз") от Бога к миру". 4. Суммируя приведенные мысли отца
Павла о святости, можно отметить в них следующие основные положения. Первое,
так сказать, апофатический момент: святость - это чуждость по отношению к