"Георгий Осипов. Подстрекатель " - читать интересную книгу автора

две проволочки - все, что осталось от запорожца.
У Вас не бывает чувства, когда Вам возвращают похищенную вещь
оскверненной, испорченной, что перед Вами двойник-уродец, злая копия, и что
все вокруг - и похитители, и сыщики - звенья тотального заговора?
Какое-то время я молча расхаживал из угла в угол по полу из крепкой
древесины, не издававшей скрипа, наконец, Слеза почтительно вручил мне
откупоренное вино, я отошел к окну и, словно откинув жестом руки небывалую
занавеску, нарушил молчание следующими словами: "Сердце Элвиса перестало
биться. Король мертв. И найдутся наверняка сугубо злые среди меерхольдовых
арапчат, которые вознамерятся явить свету и другого ложного мертвеца -
искусство Элвиса, его дар, богатство и высоту его духа. Посмеют ли они
умертвить без спросу и нашу любовь к усопшему - это уже зависит от нас с
вами, господа... Не позволим стервятникам зоблить богатырское тело", - при
этих словах я опрокинул себе в рот "Оксамит Украины", едва не выбив о
горлышко зубы...
Натали, начавшая безудержно хохотать на "меерхольдовых арапчатах",
внезапно смолкла и пристально поглядела мне в глаза, приподняв дымчатые очки
в тонкой оправе. Я смущенно наблюдал, как она катает мизинцем ноги
выкатившееся из сумки яблоко, и вот - утопила в песке. "Ответьте мне,
Натали, а вот вчерашнего дня Вы искупались и, одолевая воду, выходили на
берег, а мимо шествовали, ну те, зверьки - переселенцы и пушистый, зобастый
в шортах - мне показалось, он Вас узнал и испугался. Вы не знакомы?
- Знакомы? Как будто нет, хотя я где-то его видела - у Тарковского или
у Очкаленко, что, впрочем, одно и тоже.
Идея акульих плавников неразрывно связана с понятием (появлением)
дневных призраков за занавеской.
- Я не акула, мой дорогой, и плаваю не в поисках пропитания, а ради
удовольствия, какое нахожу в привычной стройности, и слушаю Вас из
удовольствия, так что бросьте свои неповоротливые сравнения и рассказывайте
про Элвиса и его гунявых антиподов - мне нравится Ваша свирепость.
- Мне тоже, - в неблагонадежных глазках Азизяна холодное чванство
нацмена и подспудное злорадство сменило мечтательную подслеповатость
рукоблудия, но в глазах Слезы стояли искренние слезы - вещество для меня
редкое, ибо подлинные скорби обучают нас сдержанности.
Принимая из моих рук вино, откровенный Слеза прежде осушил бутылку до
дна, после чего сказал: "Верно! Пускай окаянная немочь с немытыми волосами
навязывает белому человеку свой пинкфлойд, пускай фриппы и заппы - эти
свидригайловские писаришки мостачат свой убогий авангард, мы, т. е. ты,
Герман, и я Эдвиса не забудем и не променяем ни за что на свете. Станица за
станицей идут на нас они, приляжем за бойницы, раздуем фитили".
Тоска съедает душу не потому только, что ушел из мира еще молодой
певец, всегда стемившийся быть хорошим примером - трезвенник смолоду,
отчизнолюбец каких поискать - тоскливо от того, что унылый дух не отступает
и гудит - во время, во время.
Громоздкие романисты чуют конец света, но они похожи на вымерающих
ящеров... Однако разве ящер и любая иная Божия тварь, исчезающая с лица
земли, менее достойна сочувствия из-за своих костяных наростов и размеров.
Когда в дребезжащем салоне автобуса из чьего-нибудь рта вырывается
вздох и через обоняние отзывается в Вашей памяти - чем? Постылым букетцем из
пищи, духов, табачок, что Вам мешает взбеситься? То, что в нездоровом