"Георгий Осипов. Подстрекатель " - читать интересную книгу автора

воздухе, изошедшем изо рта некрасивой пассажирки, тот же уровень тепла, что
согревало Вас в обстоятельствах самых романтических... Но у Вас, Натали,
дыхание необычайно легкое и благоуханное, то самое дыхание, что должно быть
у дриад и привидений!
- "Дриада" - всего лишь дэзик в наше время, - немного сонно произнесла
Натали, и я понял, что сегодняшнее наше свидание скоро закончится, - "а
выходцы с того света", - тут она запнулась и, чудно откинув голову, подалась
всем телом назад, почти касаясь лопатками песка - и замерла в такой позе
даже бездыханно.
Далеко заполночь брэнди и ананасовый сок помогли сну одолеть меня, и я
заснул с чувством благодарности и именем "Натали" на губах.
День выдался теплый, но облачный. От того обычные купальщики
предпочитали играть в мяч, судя по фасонам купальников и по схожести
выговора, это были две супружеские пары и друг детства. Вода отступила, и по
возникшей полоске мокрого песка, оставляя неглубокие следы, неторопко прошел
уборщик с кожаной кисою - совсем еще крепкий старик - бритый, с седым густым
волосом, похожий и на малоросса и на грека. Ему на встречу двигался темный
силуэт, так получилось, что мяч шлепнулся в песок прямо у ног фигуры -
выбросив ноги, точно баядера в волшебном фонаре, она (я узнал Натали)
послала резиновый снаряд точно в руки благодарного игрока.
Я уже привык к тому, что черты её лица обозначались не сразу - её
невозможно было узнать издалека иначе, как по безупречно очерченной фигуре.
- В раннем отрочестве, Натали, я считал наипостыднейшим событием нашего
века Нюрнбергский процесс (я знал, что от такого признания Ваши глаза
вспыхнут еще ярче, чем пылали они, когда светили мессершмитами и юнкерсами
улетавшим в оскверненную испарениями неполноценных ночь).
- Побойтесь Бога - в искусственном цыганском теноре едва ли не больше
мужества и самобытности, чем во всей "люфтваффе".
- Когда я пытаюсь сказать Вам что-нибудь лестное, язык мой начинает
вести себя капризно, очень капризно - это, правда, но ведь и Поль Анка,
признаваясь в любви к Дайане, сперва от избытка неясности сумел издать свои
восемь "О!" Их так и печатали потом в советских фельетонах.
В задумчивости и жеманно поджав губы, Натали написала на песке
магическое кольцо:
- И что же, Анка нашел в дальнейшем что-то лучшее?
- Ну да! Позднее он пел: "Я так...я так люблю тебя" и число гласных "О"
сократилось до пяти.
- Гениально! Мы как будто изучаем последнюю реплику утопающего.
- Знаете, меня ужасает мысль об ужине (со мной учился переросток Бужин,
он являлся на занятия с папкой, промасленной как блин от жирной выпечки,
позднее он стал моряком). Но я знаю, как угнетающе действует на собеседника
голод. Моя привязанность к коньяку из приобретений новейших, я приписываю
это одиночеству. Вам, наверно, случалось отмечать, что в коллективах
предпочитают напитки дешевых видов?
- Что ты говоришь, неужели коллективы так безнравственны? Уведи меня
куда-нибудь...
Я чувствовал, как голова моя идет кругом, когда она надевала выгоревшую
на солнце полосатую сорочку с трогательными выточками и пуговками на
воротнике, точно я перехожу по камням горный поток - "НАЙЭГРА", прочел я на
флажке, приподнятом соском.