"Лев Остерман. О, Солон! (История афинской демократии)" - читать интересную книгу автора

общему делу, оградив от опасности свое состояние..." (Солон. XX)
Мне кажется, что Плутарх не совсем прав, предполагая лишь осуждение
обывательского эгоизма. И вряд ли своим законом Солон, только что
погасивший начало гражданской войны, хотел придать размах будущим
вооруженным столкновениям. Представляется другое. Знакомясь с политической
жизнью и историей многих народов, Солон, вероятно, не раз наблюдал, как
кучке заговорщиков удавалось подчинить себе целый народ только потому, что
граждане были разобщены. Каждый сомневался, не окажется ли он в
одиночестве, выступив против притеснителей. Если же, опасаясь бесчестия,
они сумеют преодолеть свою нерешительность и возьмутся за оружие, то
окажутся в таком большинстве, которое легко обратит в бегство узурпаторов.
Еще один закон разрешал любому гражданину привлечь к суду не своего
обидчика, а того, кто нанес урон другому, даже совсем постороннему
человеку, т.е. выступить на защиту любого пострадавшего. Закон призывал
граждан к взаимопомощи и сочувствию. Сам Солон, видимо, придавал большое
значение духу этого закона. Когда его спрашивали, в каком государстве
жизнь устроена всего лучше, он отвечал: "В таком, где за обижаемых не
менее их самих вступаются и наказывают обидчика люди, не задетые этим
лично".(Там же, XVIII)
При заключении брака Солон запретил требовать приданое, разрешив невесте
взять с собой только три платья и несколько недорогих вещей.
"По его мысли, - пишет Плутарх, - брак не должен быть каким-то доходным
предприятием или куплей-продажей; сожительство мужа с женой должно иметь
целью рождение детей, радость, любовь".(XX)
Реформы Солона подрывали традиционную родовую организацию в Аттике, а тем
самым и власть родовой аристократии. Особенно важен был закон, разрешавший
произвольное завещание земли. Раньше земля была собственностью рода и
завещатель мог ее передать только тому, кто принадлежал к его роду. Новый
закон о завещаниях утверждал частную собственность на землю. Между прочим,
в этом законе была оговорена недействительность завещания, составленного в
состоянии болезни, принуждения или... под влиянием женщины (!).
Солон понимал, что скудная земля Аттики не сможет прокормить растущее
население и потому будущее Афин должно быть обеспечено развитием торговли
с внешним миром. Поэтому его законы поощряли занятие ремеслами, к чему до
той поры афиняне относились с высокомерным пренебрежением. В частности,
ремесленникам-иностранцам, переселившимся в Афины со всем имуществом и
семьей, он предоставил полное афинское гражданство. Один из законов
освобождал сына ремесленника от обязанности содержать в старости своего
отца, если тот не обучил его ремеслу.
В законах Солона ничего не говорится о рабах. В ту пору их еще было очень
мало - главным образом женщины в услужении у аристократов и пастухи.
Законы Солона спускались даже до таких, казалось бы малозначащих, бытовых
подробностей, как запрещение брани и словесных оскорблений в судах,
правительственных местах и общественных процессиях. За нарушение закона
был назначен штраф в пять драхм - сумма по тем временам немалая, равная
стоимости быка. Из них три драхмы шли в пользу оскорбленного, а две -
государству. Впрочем, по сравнению с отмененными Солоном законами
Драконта, где даже мелкая кража каралась смертью (отсюда наше искаженное
выражение "драконовы законы"), наказание за брань было не слишком суровым.
Плутарх так комментирует снисходительность законодателя в этом случае: