"Пол Остер. Храм Луны" - читать интересную книгу автора

человеком, то за лето изрядно похудел. То и дело я заходил в аптеку и за
цент взвешивался. От ста пятидесяти четырех фунтов в июне во мне осталось
сто тридцать девять в июле, и только сто двадцать три - в августе. Для
человека ростом несколько выше шести футов это было явно маловато. Кожа и
кости пока еще были в порядке, но до истощения оставался всего один шаг.
Я попытался мысленно отделить свой дух от плоти и долго блуждал в
лабиринтах этой задачи, воображая, что моего тела уже нет. Многие прошли до
меня этот путь, и все открыли для себя то, что в конце концов открыл и я.
Разум не может победить материю, и стоит задать ему эту непосильную задачу,
как он быстро дает понять, что и сам материален. Чтобы подняться над
ситуацией, мне нужно было убедить себя, что я больше не существую. В
результате все реально существующее начало терять ясные очертания. То, чего
не было на самом деле, появлялось передо мной, а потом исчезало. Например,
стакан лимонада. Газета и в ней заголовок с моим именем. Мой старый костюм,
лежащий на кровати, совершенно новенький. Раз я даже видел себя прежнего:
будто я брожу по комнате, как пьяный, ищу по углам что-то и не нахожу. Такие
галлюцинации длились всего секунду, но надолго оставались в памяти. Было
время, когда я просто впадал в забытье. Я сосредоточивался на какой-нибудь
мысли, обдумывал ее и вдруг обнаруживал, что уже наступила ночь. В таком
состоянии я находился часами... Иногда я ловил себя на том, что жую
воображаемую еду, курю воображаемые сигареты, пуская воображаемые кольца
дыма. Это, пожалуй, было самое ужасное время: я сознавал, что не могу больше
доверять самому себе. В голове все путалось и плыло, и я уже не в состоянии
был остановить эту путаницу.
Большинство этих симптомов появилось только во второй половине июля. До
этого я, преданный своему долгу, дочитывал последние книги дяди Вика и
продавал их Чендлеру. Чем ближе был конец моего путешествия по дядиной
жизни, тем труднее мне становилось их читать. Глаза впивались в буквы, буквы
складывались в слова, но я не мог уловить в них никакого смысла, даже не мог
мысленно их произнести. Черные значки казались какой-то каббалистикой,
совершенно бессмысленным набором черточек и крючочков, не выражавших ничего,
кроме своей немоты. Под конец я даже не пытался убедить себя, что понимаю
прочитанное. Я вытаскивал книгу из коробки, открывал на первой странице и
вел пальцами по первой строке. Дойдя до полей, я опускался на вторую, потом
на третью, и так до последней на странице. Читая как слепой по азбуке
Брайля, я шел к поставленной цели. Если я и не видел слов, то мог хотя бы
прикасаться к ним. К этому времени я был уже настолько плох, что такое
чтение не казалось мне абсурдным. Я прикасался ко всем словам в последних
книгах, тем самым заслуживая право их продать.
Так уж судьбе было угодно, что в тот день, когда я отнес Чендлеру
последние книги, наши астронавты высадились на Луну. За книги я получил
девять долларов и, возвращаясь к себе по Бродвею, решил зайти в гриль-бар с
кондиционером "У Куинна", небольшую забегаловку на углу 108-й улицы. Было
страшно жарко, и не мешало бы пропустить одну-другую кружку дешевого пива. Я
устроился у стойки рядом с завсегдатаями и наслаждался прохладой и приятной
полутьмой. Работал большой цветной телевизор, на бутылках мерцали
причудливые отблески, и как раз тут я и увидел событие века. На экране
появились две мешковатые фигуры, делавшие первые шаги по лунной поверхности.
Они подпрыгивали, как куклы, таща за собой по пыли флаг, а потом начали
вбивать его в наше ночное светило, некогда называемое покровительницей