"Пол Остер. Храм Луны" - читать интересную книгу автора

закурил еще одну сигарету "Кэмел" и продолжал наблюдать, как работает
продавец, потом перевел взгляд на лохматую официантку с крашеными рыжими
волосами. Сейчас в них обоих сосредоточилось что-то очень важное, очень
привлекательное для меня. Хотелось сказать им. как много они для меня
значат, но слова застревали в глотке. Несколько минут я пребывал в состоянии
эйфории, прислушиваясь к своим мыслям. Голова была переполнена
сентиментальным блаженством и романтическими грезами. Докурив сигарету, я
двинулся дальше.
После полудня стало невыносимо душно. Не зная толком, куда себя деть, я
зашел в один из кинотеатров на 42-й улице возле Таймс-сквер. Строенный сеанс
обещал кондиционер и прохладу в течение нескольких часов, это-то меня и
привлекло. Я даже не взглянул на афишу. Всего за девяносто девять центов
можно посмотреть что угодно. Я сел в секторе для курящих, наверху, и пока
шли два первых фильма (их названий я уже не помню), выкурил одну за другой
десять-двенадцать сигарет.
Кинотеатр, построенный во времена Великой депрессии, достойно
представлял стиль той эпохи - этакий безвкусный дворец грез: люстры в
холлах, мраморные лестницы, пышная лепнина по стенам. Просто не кинотеатр, а
храм мечты, культовое сооружение во славу иллюзий. В тот день из-за жары в
нем, похоже, собрались лучшие представители бездомного Нью-Йорка: пьяницы и
наркоманы со струпьями на лицах, люди, бормотавшие себе под нос и отвечавшие
на реплики актеров на экране, храпевшие и громко пускавшие газы, а также и
мочившиеся под себя. Билетеры прохаживались между рядами с карманными
фонариками, проверяя, не "вырубился" ли кто из зрителей. Шуметь в этом
кинотеатре не запрещалось, но находиться в бессознательном состоянии
считалось явным криминалом. Всякий раз, как билетер находил зрителя с
закрытыми глазами, он направлял фонарик прямо ему в лицо. Если человек не
реагировал, билетер шел к его креслу и тряс до тех пор, пока тот не
просыпался. Тех, кто сопротивлялся, выталкивали из зала, несмотря на громкие
крики протеста. Во время того сеанса такое повторялось раз шесть. Я только
потом догадался, что, видимо, билетеры искали умерших или убитых.
Я решил не обращать на все это внимания. Мне было прохладно, спокойно,
приятно. Несмотря на то что по выходе отсюда меня ожидала полная
неизвестность, на тот момент я на удивление хорошо владел собой. И тут
началась третья картина. Во мне словно все перевернулось. Показывали "Вокруг
света за 80 дней", тот самый фильм, который мы смотрели с дядей Виком
одиннадцать лет назад в Чикаго! Поначалу я думал, что с прежним
удовольствием увижу знакомые кадры, что мне просто повезло прийти сюда
именно в тот день, когда шел этот лучший в мире фильм. Получилось, что
судьба словно бы приглядывала за мной, словно бы добрые силы
покровительствовали моей жизни. Но вскоре неожиданно подступили слезы, и я
почувствовал, что если заплачу, то уже не смогу остановиться. В тот миг,
когда Филеас Фогг и Паспарту забирались в корзину, прикрепленную к шару
горячим воздухом (где-то через получаса после начала фильма), я все-таки не
выдержал и щеки мне обжег поток соленых слез. Я был не в силах отогнать
нахлынувшие воспоминания. Если бы тебя сейчас увидел дядя Вик, думал я, он
был бы сражен, у него случился бы разрыв сердца. В кого ты превратился? - в
ничто, в мертвеца, очертя голову летящего в ад. Дэвид Нивен и Кантинлас
выглядывали из корзины воздушного шара, пролетая над роскошными полями
Франции, а я сидел здесь, на земле, в темноте среди пьяниц, и оплакивал свою