"Пол Остер. Храм Луны" - читать интересную книгу автора

вольны были принимать любые позы. Здесь царил закон: "живи и жить давай
другим" - и пока ты не начнешь активно вмешиваться в чужие дела, у тебя
полная свобода делать все, что хочется.
Безусловно, парк сослужил мне неоценимую службу. Он дал мне уединение
и, более того, позволил иногда воображать, что дела мои не так уж плохи, как
это было на самом деле. Трава и деревья были мне друзьями, и, нежась на
послеполуденном солнышке или карабкаясь в сумерках по камням в поисках места
для ночлега, я чувствовал себя естественной частью окружающей жизни, так
что, казалось, даже наметанный глаз принял бы меня за одного из отдыхающих
или гуляющих. Улица такой ошибки не допускала. Стоило мне в те дни появиться
в городской толпе, я сразу ощущал себя отщепенцем, мне давали понять, кто я
такой есть. Я чувствовал себя каким-то пятном, гнойником на здоровом теле
человечества. С каждым днем я становился грязнее, все обтрепаннее и еще
потеряннее и все больше отличался от прочих. Но в парке мне не приходилось
об этом беспокоиться. Здесь я понял разницу между тем, что было вне парка и
за его оградой. Если на улицах я вынужден был видеть себя таким, каким
видели меня другие, то парк дал мне возможность вернуться к своей внутренней
жизни и оставаться самим собой. Можно прожить, не имея крыши над головой,
сделал я вывод, но нельзя прожить, не найдя гармонии между внешним и
внутренним. Такую гармонию подарил мне парк. Его, пожалуй, трудно было
назвать домом, но, за неимением иного прибежища, можно было сказать и так.
В парке со мной продолжали происходить всякие неожиданности, причем
теперь то, что случалось со мной тогда, кажется мне почти невероятным.
Однажды, например, ко мне подошла ярко-рыжая молодая женщина и положила мне
в руку пятидолларовую бумажку - именно вот так, просто, безо всякого
объяснения. В другой раз компания отдыхающих пригласила меня разделить с
ними завтрак на траве. Через несколько дней после того случая я весь день
провел, играя в софтбол. Если учесть, в какой спортивной форме я тогда бы,
то показал я себя весьма неплохо: два-три выхода один на один, ныряющий
подхват на левой стороне. Всякий раз, когда наша команда вырывалась вперед,
игроки предлагали мне закусить и выпить, а также покурить. Бутерброды и
соленые крендельки, баночное пиво, сигары, сигареты... Для меня эти
неожиданности были подарками судьбы, благодаря им я выжил в те беспросветные
моменты, когда удача, казалась, уже никогда не повернется ко мне лицом.
Возможно, я получал своего рода подтверждение: если ты решился отдаться на
волю волн, тебе открывается то, что доселе ты не знал, чего не постичь при
других обстоятельствах. Я чуть не умирал с голоду, но любую удачу,
выпадающую на мою долю, относил скорее на счет своего особого состояния ума,
чем на счет слепого случая. Если мне удавалось сохранять необходимое
равновесие между тем, что бушевало внутри, и внешней бесстрастностью, то я
чувствовал, что каким-то образом могу заставить Вселенную ответить на мой
зов. Как же еще я должен был относиться к потрясающим добрым деяниям,
которыми меня одаривали в Центральном парке? Ведь я никого ни о чем не
просил, никогда не высовывался из своего "я", а все-таки незнакомые люди
вдруг подходили ко мне и предлагали свою помощь. Наверное, я излучаю
какую-то энергию, думал я, что-то такое неуловимое, побуждающее людей делать
добро.
Постепенно я стал замечать, что все хорошее случается со мной тогда,
когда я этого не ожидаю. Если было именно так, то, значит, было верно и
обратное: чем больше будешь ждать и желать, тем меньше получишь. Таково было