"Пол Остер. Храм Луны" - читать интересную книгу автора

приходы и уходы как должное. Мне они казались само собой разумеющимися,
такими же постоянными, как смена времен года, движение планет или свет,
проникавший в наше жилище только после трех часов дня.
Все время, пока я выздоравливал, за мной ухаживал Циммер. Он обитал
теперь в западном пригороде Нью-Йорка на втором этаже старого
многоквартирного дома. Квартира была темная, как вигвам индейцев-навахо, вся
заставленная книгами и грампластинками и маленькая: две смежные комнатки без
двери, жалкое подобие кухни и ванная без окошка. Я понимал, что Циммер
многим жертвует, опекая меня, но всякий раз, когда я говорил ему слова
благодарности, он лишь отмахивался - это, мол, так, пустяки. Он кормил меня
за свой счет, укладывал спать на собственную кровать и ничего не просил
взамен.
В то же время он был очень сердит на меня и ни капли не скрывал своего
негодования. Последние полгода я вел себя как законченный идиот, говорил он,
вообще чуть не уморил себя. Для такого умного человека, как я, это
совершенно непростительно. Нелепо, глупо, абсурдно... Раз у меня случилась
беда, почему я не сказал ему? Разве я не знал, что он всегда готов мне
помочь? Мне ничего было ответить ему: Циммер действительно очень переживал
из-за всей этой истории, и я корил себя за то, что пренебрег его дружескими
чувствами. Чем дальше, тем хуже понимал я смысл своей попытки отделиться от
всего сущего, которая принесла столько тревог моим друзьям. Ведь я-то
считал, что поступаю мужественно и смело, а оказалось, что просто трусил и
малодушничал, упивался своим презрением к миру, не желая смотреть правде в
глаза. Теперь оставалось только сожалеть об этом, сознавать собственную
глупость и мучиться угрызениями совести. Дни текли, и, медленно возвращаясь
к жизни, я начинал понимать: все нужно будет Начинать заново. Хотелось
исправить свои ошибки, хотелось избежать греха неблагодарности по отношению
к тем, кто так заботился обо мне. Я устал от самого себя, устал от
собственных мыслей и оплакивания своей горькой доли. Раскаиваясь, больше
всего я жаждал внутренне очиститься, избавиться от чрезмерного себялюбия.
Изжив свой полнейший эгоизм, я решил достичь полнейшего альтруизма. Буду
сначала думать о других, а уж потом о себе, постараюсь загладить свою вину и
тогда, возможно, стану хоть чего-нибудь достоин в этом мире. Замысел был,
конечно же, невоплотим, но я отдался ему чуть ли не с религиозным
фанатизмом. Я хотел превратиться в святого, безбожественного святого,
который будет странствовать по свету и творить добрые дела. Пусть сейчас все
это мне кажется нелепым, но тогда, несомненно, я жаждал именно такого
превращения. Я истово желал обрести веру в себя и твердую почву под ногами и
был готов на все, чтобы ее найти.
Однако, как выяснилось, еще не все испытания были позади. Правда, в
конце концов мне все же повезло, хотя невольно я оказался на волосок от
преступления закона. Однажды, дня через два после того, как температура у
меня стада нормальной, я сам вылез из постели, чтобы добраться до туалета.
По-моему, тогда был вечер. Циммер сидел за столом в другой комнате и
работал. Неверными шагами возвращаясь к кровати, я заметил на полу дядин
кларнет. Я ни разу не вспомнил о нем после своего спасения и сейчас
ужаснулся, увидев футляр. Он являл собой жалкое зрелище: черная кожа
наполовину облезла, а то, что осталось, потрескалось и вспучилось. Футляр,
как и я, тоже не выдержал непогоду в Центральном парке. А вдруг вода попала
внутрь и сам кларнет в столь же бедственном состоянии? Я понял футляр и