"Пол Остер. Храм Луны" - читать интересную книгу автора

Эффингу нельзя было даже посмотреть в глаза, потому что он был слеп - или
притворялся, что слеп, - во всяком случае, в тот день, когда я пришел на
собеседование, мягкая черная повязка наподобие очков скрывала его глаза.
Теперь, оглядываясь назад, я думаю, что не случайно эта встреча произошла
именно первого ноября. Первого ноября, в День поминовения, когда чтят память
безвестных святых и мучеников.
Дверь мне открыла женщина, полная, приземистая, неопределенного
среднего возраста, в просторном домашнем платье в розовый и зеленый
цветочек. Убедившись, что я тот самый мистер Фогг, который приглашен на
собеседование в час дня, она протянула мне руку и представилась: Рита Юм,
сиделка и экономка мистера Эффинга, работает у него уже девять лет. Говоря
все это, она внимательно рассматривала меня, ну просто изучала с
нескрываемым любопытством, как женщина, впервые увидевшая своего возможного
мужа по переписке. Тем не менее в ее взгляде было что-то такое открытое и
дружелюбное, что я даже не обиделся. Трудно было не поддаться обаянию этой
женщины с широким, пухлым, но приятным лицом, мощными плечами и огромными
грудями, такими огромными, что казалось, они вылеплены из гипса. Широко
переваливаясь с ноги на ногу, она понесла груз своего тела, сопровождая свое
шествие по коридору в гостиную шумным свистящим дыханием.
Квартира Эффинга была огромной, как и большинство других на Уэст-Сайд,
с длинными коридорами, раздвижными дубовыми перегородками и богатой лепниной
на стенах. Во всем чувствовалась избыточность викторианского стиля, и я с
трудом осваивался в скоплении множества предметов вокруг себя: книги,
картины, журнальные столики, мозаика ковров, дикая смесь мебели темного
дерева. Не доходя до гостиной, миссис Юм тронула меня за плечо и прошептала
прямо в ухо: "Не смущайтесь, если он вдруг станет вести себя немножко
странно. С ним такое нередко случается, но это ничего. Ему тяжело пришлось
последние три недели. Тот, кто ухаживал за ним целых тридцать лет, умер
недавно, в сентябре, и ему нелегко с этим свыкнуться". Я понял, что эта
женщина - мой союзник, и это немного укрепило мой дух в ожидании возможных
странностей.
Гостиная оказалась невероятно просторной, окна выходили на Гудзон и
Нью-Джерси на том берегу. Эффинг сидел посреди комнаты в инвалидном кресле,
расположенном между диваном и низеньким столиком. Возможно, мое первое
впечатление о нем было подпорчено тем, что он ничего не сказал, когда мы
вошли. Миссис Юм объявила, что я пришел, что "мистер Фогг явился на
собеседование", но он не ответил ей ни слова, даже бровью не повел. Он был
удивительно неподвижен, так, что я сначала даже подумал, не умер ли он.
Миссис Юм, однако, просто улыбнулась мне и жестом пригласила сесть на диван.
Потом она ушла, и я остался наедине с Эффингом в ожидании, когда же он
наконец заговорит.
Ждать пришлось долго, но все же наступил момент, когда его голос
прозвучал, и прозвучал поразительно громко. Трудно было представить, что из
такого тщедушного тела может исходить столь могучий звук. Слова вырывались
из его глотки с яростной силой, и тут же стало казаться, что включили радио,
сразу попав на далекую мощную волну, как это иногда бывает где-нибудь среди
ночи. Совершенно неожиданный эффект. Случайная волна словно доносила до меня
это скрипучее карканье с тысячемильного расстояния, и его громкость резала
мне слух. На какой-то момент я абсолютно искренне заподозрил, не прячется ли
где-нибудь в комнате чревовещатель.