"Пол Остер. Храм Луны" - читать интересную книгу авторапережили тот возраст, в котором люди чаще всего покидают этот мир, и вряд ли
стоит полагать, что вы не проживете еще долгие годы. - Возможно. Но если я ошибаюсь, то впервые за всю свою жизнь. - Вы хотите сказать, что предчувствуете скорую смерть? - Верно, предчувствую. Сотни маленьких примет подсказывают мне это. Истекает отпущенный мне срок, и нам пора приступать к делу, пока еще не поздно. - Я так и не понял, к какому. - К моему некрологу! Пора начать его составлять. - Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь сам писал свой некролог. Это должны сделать за вас другие, уже тогда, когда вы умрете. - Это тогда, когда другие знают о фактах чьей-то жизни. А если никто ничего не знает? - Я понял. Вы хотите обозначить некоторые основные вехи. - Именно. - А почему вы считаете, что ваш некролог захотят опубликовать? - Его опубликовали пятьдесят два года назад. Не вижу причины, почему бы им не сделать это еще раз. - Не понимаю. - Я был мертв. О живых некрологов не публикуют, ведь так? Я был мертв, или, по крайней мере, так думали. - И вы ничего не возразили? - Не хотел. Мне нравилось, что меня считали мертвым, а когда об этом написали в газетах, мне посчастливилось так и остаться среди мертвых. - Вы, наверное, были знамениты. - Тогда почему я ни разу не слышал о вас? - Я носил другое имя. А когда умер, избавился от него. - И какое это было имя? - Да какое-то девчоночье. Джулиан Барбер. Оно мне всегда было противно. - Но я и о Джулиане Барбере никогда не слышал. - Теперь о нем уже никто не помнит. Это ведь было пятьдесят лет назад, Фогг. Шестнадцатый-семнадцатый год. Я канул в Лету, как говорится, и больше никогда не появлялся. - А кем вы были, когда носили это имя? - Живописцем. Великим американским живописцем. Если бы я продолжал это дело, меня бы наверняка считали самым знаменитым художником своего времени. - Очень скромно с вашей стороны. - Я просто говорю как есть. Моя карьера была совсем недолгой, и я не все успел. - А где теперь ваши картины? - Не имею ни малейшего понятия. Наверное, все исчезли, испарились. Меня это сейчас уже не волнует. - Тогда почему вы хотите написать некролог? - Потому что я скоро умру, и тогда уже будет неважно, скрывал ли я что-либо. В первый раз его сляпали кое-как. Может, теперь сделают поприличнее, когда все узнают. - Понятно, - сказал я, не понимая ничего. - Конечно, во всем сильно задействованы мои ноги, - продолжил он, - ты наверняка удивлялся, глядя на них. Все удивлялись, это вполне естественно. |
|
|