"Пол Остер. Храм Луны" - читать интересную книгу автора

свой рассказ без меня, а когда я пришел, было уже слишком поздно поймать
нить повествования.
- Карлик, - говорил он. - Бедняга был похож на карлика. Восемьдесят,
девяносто фунтов - на больше он никогда не тянул, а в глазах такая
забитость, отрешенность, глаза безумца, одержимого и страдальца
одновременно. Это было как раз перед тем, как его упрятали в сумасшедший
дом, тогда я видел его в последний раз. Нью-Джерси. Туда едешь, как на край
проклятой Богом земли. Ориндж, Ист-Ориндж, тьфу, ну и мерзкое название.
Эдисон тоже жил в одном их этих городишек. А Ральфа он не знал, может,
никогда о нем и не слышал. Безмозглый осел. Чертов Эдисон. Чертов Эдисон и
его треклятая электролампа. Ральф мне говорит: у меня кончаются деньги. А
что ты хочешь, когда у него восемь отпрысков и жена такая дрянь? Я делал все
возможное. Я тогда был богат, с деньгами проблем не было. Слушай, говорю, и
достаю бумажник, возьми вот это, бери, бери. Не помню, сколько долларов там
было. Сто, может, двести. Ральф от счастья заплакал, вот так вот, стоит
передо мной и рыдает, как ребенок. Какой же он был жалкий. Как подумаю об
этом теперь, прям аж тошнит. Один из наших величайших людей, и вот он вконец
униженный, на грани сумасшествия. Он мне, бывало, рассказывал о своих
путешествиях на Запад, как он целыми неделями шел по диким местам и не видел
ни души на всем пути. Три года он там пробыл. Вайоминг, Юта, Невада,
Калифорния. Тогда это были дикие места. Ни электроламп тебе, ни кино, учти,
ни проклятых автомобилей, что того и гляди тебя задавят. Индейцы ему
нравились, так он мне говорил. Они относились к нему хорошо, он находил
пристанище в их поселениях. А потом он рехнулся, и вот как об этом узнали.
Он нарядился однажды в индейский костюм - индейский вождь ему подарил его
лет двадцать назад - и ходил по улицам треклятого Нью-Джерси в таком виде.
Перья торчат над головой, бусы, ленты, длинные волосы болтаются, на поясе -
кинжал, в общем все как положено. Бедный карлик. И хуже того, он забрал себе
в голову выпускать собственные деньги. Вручную разрисованные купюры в тысячу
долларов со своим портретом прямо посередине, словно он один из
отцов-основатлей. В один прекрасный день приходит он в банк, протягивает
такую купюру кассиру и просит разменять. Никто таких шуток там не потерпел,
особенного когда от него почуяли вонь. Нельзя связываться со всемогущим
долларом и думать, что тебе это с рук сойдет. Ну, выволакивают его оттуда в
индейском наряде, а он брыкается и протестующе орет. Почти сразу же после
этого решили запрятать его насовсем. Куда-то в Нью-Йорке, по-моему. Жил в
дурдоме до конца своих дней, но продолжал рисовать, представляешь, сукин сын
не мог остановиться. Он рисовал на всем, что попадалось под руку. На бумаге,
картоне, коробках из-под сигарет, даже на шторах. И ирония судьбы
заключалась в том, что как раз тогда его прежние полотна начали пользоваться
спросом. Большие деньги, заметь, неслыханные суммы за картины, на которые за
несколько лет до того никто бы и не взглянул. Какой-то чертов сенатор из
Монтаны выложил четырнадцать тысяч долларов за "Лунный свет" - дороже никто
никогда не платил за полотно здравствующего американского художника. Но
Ральфу и его семейству это не помогло. Его жена жила на пятьдесят долларов в
год, в какой-то хижине вблизи Кэтскилла - там же, где в свое время писал сам
Томас Коул, - и не могла позволить себе даже поездку на трамвае, чтобы
навестить своего мужа в его клетке для чокнутых. Он был буйный, этот
коротышка, можешь мне поверить, всегда писал свои творения под громоподобную
дикую музыку на пианино. Я раз сам видел, как он метался туда-сюда от