"Пол Остер. Храм Луны" - читать интересную книгу автораназывает их своими пташечками, лапочками, своими ангелами. Как только я
услышал этот голос, так сразу понял: это Тесла, - а когда он обернулся в мою сторону, то сомнений у меня не осталось. Восьмидесятилетний старик, полулысый, полуседой, совсем как я сейчас. Увидев его, я чуть не расхохотался. Вот какой он стал, кумир моей юности, гений, пришелец из космоса. Теперь это был просто дряхлый, ни на что не годный старик, и только-то. "Вы - Никола Тесла, - обратился я к нему. Именно так, церемоний я не терпел. - Вы - Никола Тесла, - сказал я, - в свое время я вас видел". Он улыбнулся мне и слегка поклонился. "Я сейчас занят, - ответил он, - может быть, поговорим в другой раз". Я повернулся к Павлу и сказал: "Дай мистеру Тесле денег, Павел, ему они, верно, пригодятся купить еще корма для птиц". Павел встал, направился к Тесле и протянул ему десятидолларовую бумажку. То было событие века, Фогг, неповторимое событие. Ха! Никогда не забуду замешательства в глазах этого сукина сына. Мистер Грядущий день, пророк нового века! Павел протягивает ему бумажку, и я вижу, как он силится не заметить ее, оторвать взгляд от денег и - не может. Просто стоит и пялится на десять долларов, будто какой-нибудь слабоумный побирушка. И наконец берет деньги, буквально выхватывает их у Павла и запихивает себе в карман. "Очень мило с вашей стороны, - бормочет он, - очень мило. Моим дорогим голубкам всегда нужны крошечки, они все подбирают". Потом он отвернулся от нас и заворковал что-то своим птицам. Павел повез меня дальше, и на этом все кончилось. Больше я его никогда не видел. Эффинг помолчал немного, словно смакуя воспоминания о своей жестокости. Потом, уже спокойнее, заговорил снова: - Значит, я продолжаю. Ты об этом эпизоде не думай, пиши себе и пиши, и воду. Так я говорил о Лонг-Айленде? О Томасе Моране и о том, как все началось. Видишь, я ничего не забыл. Ты пиши-пиши, все подряд, а то никакого некролога не получится, если ты писать не будешь. Втравил меня в это дело Моран. В семидесятых он путешествовал по Западу и исколесил его весь вдоль и поперек. Он, конечно, путешествовал там не в одиночку, как Ральф, который блуждал по диким местам подобно дремучему паломнику. Моран... - ну как бы это сказать... - Моран подходил к путешествию не так. Он делал все со вкусом. В семьдесят первом он был штатным художником в экспедиции Хэйдена, а потом, в семьдесят третьем, отправился туда же вместе с Пауэллом. Мы с тобой читали книгу Пауэлла пару месяцев назад; там все иллюстрации сделаны как раз Мораном. Помнишь ту картину - Пауэлл повис на краю скалы и изо всех сил старается удержаться одной рукой? Отлично сделано, согласись. Моран знал толк в рисовании. Он и прославился-то как раз тем. что написал тогда. Именно он показал американцам, как выглядит Запад. Он первым написал Большой Каньон, и картина висит теперь в самом Капитолии в Вашингтоне; первые изображения Йеллоустона, Пустыни Большого Соленого Озера, страны каньонов на юге штата Юта - это все тоже Моран. Вездесущая Прибыль! Запад нанесли на карту, нарисовали уйму картин, нафотографировали, превратили в огромную американскую фабрику прибылей. А ведь то были последние нетронутые островки континента, белые пятна, никем до того не исследованные. А теперь - пожалуйста, все это таинство подают каждому на маленьком кусочке холста - любуйтесь! "Золотой костыль", который взял да и проткнул сердце этой страны! Я не был таким художником, как Моран, - тебе не стоит так думать. Я |
|
|