"Пол Остер. Храм Луны" - читать интересную книгу автора

удовольствием проболтал бы с тобой немножко об этом. О том, в каком ритме у
меня все работало, похождения моей средней ноги. Две другие конечности могут
и не действовать, а их крошка-брат живет себе в свое удовольствие. Даже
сейчас, Фогг, ты не поверишь, но Малютка не унимается.
Ну, ладно, ладно, хватит об этом. Это не суть важно. Я просто пытаюсь
воссоздать некий фон, описать тебе обстановку. Если, возможно, будет не
очень понятно, почему со мной случилось то, что случилось, моя жизнь с
Элизабет кое-что для тебя прояснит. Я не говорю, что это была единственная
причина, но и не последняя, это уж точно. Когда судьба предложила мне такой
крутой вираж, я ничуть не пожалел, что придется исчезнуть. В возможности
стать умершим я нашел даже пользу.
Но сначала у меня такого, конечно, и в мыслях не было. Ну, месяца
три-четыре, прикидывал я, а потом вернусь. Мои ньюйоркские приятели решили,
что я тронулся, раз собираюсь туда, им это было непонятно. Езжай в Европу,
говорили они, в Америке ничего путного не найдешь. Я им объяснял, почему
собираюсь на Запад, и чем больше я об этом говорил, тем больше сам
заводился. Просто бредил этим путешествием и не мог дождаться, когда же мы
тронемся в путь. К тому времени я уже решил взять кого-нибудь с собой, а
именно молоденького парнишку Эдварда Бирна - Тедди, как звали его родители.
Мы дружили с его отцом, и как раз он уговорил меня взять с собой своего
сына. Я особенно не возражал, думал, что компания не помешает, тем более,
что Бирн был живым, сообразительным парнем, пару раз мы уже выходили с ним
из разных ситуаций, и я знал, что у этого мальчишки есть голова на плечах.
Упорный, толковый и сильный юноша лет восемнадцати-девятнадцати. Он мечтал
стать картографом, поступить на работу в Службу геологии, геодезии и
картографии США и посвятить свою жизнь изучению и обследованию неведомых
мест. Такое было время, Фогг. Тедди Рузвельт, висячие усы, всякое такое
мужеское лихачество. Отец Бирна накупил ему горы снаряжения: секстант,
компас, теодолит, все-все, - а я запасся принадлежностями живописца, которых
хватило бы годна на два. Карандаши, рашкули - это угольные грифели, пастель,
масляные краски, кисти, рулоны холста, бумага, - я рассчитывал плодотворно
поработать. Все, что наговорил мне Моран, к тому времени уже накрепко засело
у меня в голове, и я ожидал от этого путешествия очень многого. Я
намеревался создавать там шедевры, и, ясное дело, не хотел попасть впросак
из-за нехватки каких-нибудь кистей или бумаги.
Хотя в постели Элизабет и была холодной как ледышка, она
забеспокоилась, узнав, что я собираюсь уехать. Чем ближе становился день
отбытия, тем больше она страдала: то заливалась слезами, то умоляла меня
отменить поездку. Мне это до сих пор непонятно. Другая бы на ее месте
радовалась, что я наконец отвяжусь от нее. Но она была непредсказуемая
женщина и всегда поступала так, как ты и предположить не мог. В последнюю
ночь перед отъездом она пошла на героическую жертву. Может, она перед этим
даже чуточку выпила, - ну, ты понимаешь, для храбрости, - а потом бросилась
в бой, перешагнула через себя и отдалась мне. Раскинула руки, закрыла глаза,
ну точно какая-нибудь там чертова мученица. Никогда этого не забуду. О,
Джулиан, повторяла она, о, любимый мой. Как большинство сумасшедших, она,
вероятно, чуяла наперед, что случится, вероятно, чувствовала: все в нашей
жизни переменится навсегда. Ну, я сделал, что надо, в ту ночь - в конце
концов, это был мой супружеский долг, - но это не остановило меня, и на
следующее утро я уехал. Больше я ее никогда не видел - так уж распорядилась