"Пол Остер. Храм Луны" - читать интересную книгу автора

существует потому, что есть что-то вдали. Не взглянув наверх, мы никогда не
поймем, что у нас под ногами. Подумай-ка над этим. Мы узнаем, кто мы такие,
лишь определив, кем мы не являемся. Нельзя двигаться по земле, не коснувшись
неба.
Поначалу у меня в работе все ладилось. Мы двинулись в путь на запад от
города, разбили лагерь на пару дней у Большого Соленого озера, а потом
направились прямо в пустыню. Ничего подобного я за всю жизнь не видел. Самое
плоское, самое безлюдное место на всех планете, Праземля забвения. Там день
за днем идешь-идешь и не видишь ровным счетом ничего. Ни деревца, ни
кустарника, ни травинки. Ничего, лишь белую потрескавшуюся землю до самого
горизонта. Земля на вкус соленая, и где-то далеко горизонт сливается с
горами, огромное кольцо гор словно вибрирует в лучах солнца. А тебе чудится,
что ты видишь воду, видишь блеск волн, но это только мираж. Крутом - мертвый
мир, и, передвигаясь, ты все время приближаешься к такому же мертвому,
пустому миру. Одному Богу известно, сколько первопроходцев не смогли одолеть
его и остались в той пустыне, - нам то и дело попадались белые кости,
валявшиеся прямо на земле. Теперь-то всем известно, что доконало экспедицию
Доннера. Они застряли в этом соленом мире, а когда наконец добрались до гор
Сьерра в Калифорнии, снега преградили им путь, и чтобы хоть кто-нибудь
выжил, они стали есть друг друга. Теперь все об этом знают, это вошло в
американский фольклор и действительно чистая правда, чистая и
неопровержимая. Колеса от телег, черепа, пустые гильзы от патронов - все это
я видел там в 1916 году. Громадное кладбище, вот что это было, белый саван
смерти.
Первые две недели я писал как одержимый. Никогда до тех пор у меня
ничего подобного не получалось. Я не думал, что от масштаба будет так многое
зависеть, но оказалось, что зависит, по-другому нельзя было одолеть законы
соразмерности и перспективы. Фигуры на холсте становились все меньше и
меньше, почти на грани исчезновения. Твоя рука словно жила своей собственной
жизнью. Просто дай ей волю, повторял я себе, просто дай ей волю и не
тревожься, потом сам все увидишь. Ненадолго мы задержались в Вендовере,
подзаправились, потом пересекли границу штата Невада и направились на юг,
вдоль кромки горной цепи Миражей. И снова все окружающее поражало меня, но
совсем не так, как я ожидал. Горы, снега на вершинах гор, облака, кочующие
над снегами. Через какое-то время они начинают сливаться друг с другом и их
становится невозможно различить. Белизна, белизна, все новые и новые ее
оттенки. Как ты нарисуешь что-нибудь, если не знаешь, если ли оно вообще?
Понимаешь, о чем я, а? Все получается как-то не по-земному. Иногда ветер
дует с такой силой, что ты свою собственную мысль перестаешь ощущать, а
потом вдруг сразу стихает, воздух словно замирает, и ты стоишь и думаешь, не
оглох ли. Неземная тишина, Фогг. Единственное, что ты слышишь, это биение
собственного сердца и ток крови.
Со Скорсби нам пришлось нелегко. Работу свою он, пожалуй, выполнял: вел
нас за собой, раскладывал костры, искал пропитание, - но его презрение к нам
не уменьшалось, злоба просто распирала его, и он отравлял нам настроение. Ну
буквально исходил недоброжелательностью, дулся и плевался, бормотал себе под
нос какие-то ругательства, раздражал нас своей угрюмостью. Довольно скоро он
так надоел Бирну, что тот даже перестал разговаривать в его присутствии.
Скорсби обычно уходил на охоту, пока мы занимались своими делами: Тедди
лазал по скалам и проводил свои расчеты, а я пристраивался на каком-нибудь