"Пол Остер. Храм Луны" - читать интересную книгу автора

на того и направлю, - сказал он и вдруг расплылся в улыбке, в широком
идиотском оскале читалась его власть надо мной. - Беспомощный, - повторил он
мои слова. - Ты и сам точно такой же, мистер Художник, беспомощный мешок
костей".
Мне показалось, что сейчас он меня пристрелит. Я стоял, ожидая, что он
спустит курок, и думал, сколько времени буду умирать после того момента, как
пуля пробьет сердце. Я думал: вряд ли уже о чем-нибудь успею подумать.
Казалось, что это будет длиться вечно: мы двое стоим и смотрим друг другу в
глаза, а я жду, когда же он приступит к делу. И тут Скорсби захохотал. Он
был донельзя доволен сам собой, как будто одержал какую-то огромную победу.
Он убрал пистолет в кобуру и сплюнул. Так, будто уже убил меня, будто я уже
был мертв.
Он пошел обратно к застреленной лошади и стал снимать с нее седло и
седельные вьюки. Я еще не пришел в себя после его шутки с пистолетом, но
присел возле Бирна, осмотрел его и, как мог, промыл и перевязал раны. Через
пару минут Скорсби вернулся и объявил, что готов ехать дальше. "Дальше? -
переспросил я, - о чем ты? Мы не можем сейчас взять парня с собой, ему
нельзя двигаться". - "Тогда оставь его совсем, - сказал Скорсби, - ему все
равно крышка, и будь я проклят, если останусь тут, в этом дурацком каньоне,
и стану черт знает сколько ждать, пока он подохнет". "Делай как знаешь, -
ответил я, - но Бирна я не оставлю, пока он жив". Скорсби хмыкнул: "Ты
говоришь, как герой какого-нибудь дурацкого романа, - сказал он. -
Застрянешь здесь на неделю, дожидаясь пока он отдаст концы, и что тебе из
этого?" - "Я за него отвечаю, - сказал я. - В этом все дело, и поэтому не
брошу".
Скорсби собрался уезжать, перед его отъездом я вырвал лист из своей
записной книжки и написал письмо жене. Не помню, что я там написал.
Что-нибудь этакое мелодраматическое - скорее всего именно так. Наверное, я
пишу тебе в последний раз, и больше ты обо мне, видимо, никогда не
услышишь... - да, по моему как раз так и написал. Предполагалось, что
Скорсби отправит письмо, когда доберется до городка. Так мы, во всяком
случае, договорились, но я понимал, что ему плевать на свое обещание. Это бы
впутало его в наше исчезновение, а с какой стати ему нарываться на
чьи-нибудь расспросы? Гораздо лучше просто смыться и выбросить всю эту
историю из головы. Как оказалось, все именно так и произошло. По крайней
мере, я думаю, что так и произошло. Позже, читая разные варианты своего
некролога, я не нашел ни одного упоминания о Скорсби, хотя в своем письме
упоминал его имя.
Скорсби еще что-то мямлил о том, что соберет поисковую группу, если я
не появлюсь через неделю, но понятно было, что этого он тоже делать не
станет. Я так ему и сказал, глядя прямо в лицо, но он и глазом не моргнул,
только опять мерзко осклабился. "Последний раз спрашиваю, мистер Художник, -
сказал он, - ты едешь со мной или нет?" Я только отрицательно мотнул
головой, разговаривать от злости не мог. Прощаясь, Скорсби тронул шляпу и
стал взбираться на крутой склон, чтобы взнуздать свою лошадь и отправиться
дальше. Вот просто так, ни слова больше не сказав. За несколько минут он
добрался до вершины, и все это время я смотрел ему вслед. Не хотелось
получить пулю в спину. Я думал, что он постарается пристрелить меня перед
отъездом, наверняка постарается. Чтобы замести следы, знать наверняка, что я
никому не расскажу о том, как он бросил умирать молоденького парнишку. Но