"Гершеле Острополер. Анекдоты (Классический еврейский юмор)" - читать интересную книгу автора

еще и завораживала внешняя сторона жизни: убежденность Бешта в своей
святости, поклонение хасидов, беспрекословное подчинение приказу цадика,
шумная, восторженная, до экстаза доходящая молитва. Позднее, уже будучи
цадиком в Тульчине, ребе Борух молился неистово, исступленно - предание
говорит, что со стороны казалось, будто он объят пламенем, а его голос
потрясал собравшихся до глубины души.
Любимым чтением ребе Боруха была "Песнь Песней", которую еврейская
традиция понимает и как рассказ о мистической любви души человека к Богу.
Говорили, что в ребе Борухе живет частица души автора "Песни Песней" - царя
Соломона. Говорили также, что и частица души царя Саула пребывает в ребе
Борухе, и вспоминали об этом, когда цадика охватывали приступы меланхолии,
мрачного уныния и сердечного смятения. Поговаривали даже, что эти приступы -
наказание за дерзкое намерение ребе Боруха во что бы то ни стало привести
Машиаха. В самом деле, ребе считал себя величайшим праведником и был уверен
в своем от Бога полученном необычайном могуществе. Как-то раз, в
празднование нового года деревьев "Ту-би-шват", ребе Борух рассказал своим
хасидам виденный накануне сон, будто за длинным столом восседают в Царствии
Небесном праведники всех времен, и председатель собрания, раби Шимон бен
Йохай (которого хасиды считают автором каббалистической книги "Зохар"),
читает присутствующим нравоучения. Под впечатлением резких слов раби Шимона
ребе Борух убоялся и побледнел от страха. Тогда раби Шимон бен Йохай
поднялся, подошел к цадику, который стоял в дальнем конце стола, дружески
похлопал его по плечу и сказал: "Борухл-сердце, не тебя подразумеваю я, ибо
ты - совершенный человек!"
Ребе Борух быстро сделался одним из влиятельнейших цадиков. Еще будучи
в Тульчине, он много разъезжал по Подолии, беседовал с евреями, творил
чудеса, помогал и оказывал покровительство, а хасиды платили ему
восторженной любовью и одаряли его бесчисленными подношениями. Когда же
после смерти Бешта ребе Борух вернулся в Меджибож, слава великого деда
воссияла над ним. Подобно мудрецу древности, редактору Мишны раби Иегуде
ха-Наси, ребе Борух из Меджибожа был сказочно богат. Он в прямом смысле
слова имел "двор", сильно напоминавший дворы польских магнатов, разъезжал в
великолепной карете. Десятки слуг, поваров и кухарок обслуживали никогда не
прекращавшийся поток паломников, которых ребе принимал в особой зале, сидя в
высоком кресле. При "дворе" ребе часто задавались пиры, на которых в паузах
между переменами блюд цадик вразумлял и наставлял свою паству.
И тут нельзя умолчать об одной весьма малоприятной черте ребе: он был
донельзя нетерпим и гневлив, язвительно говорил о других цадиках, а с
основателем "хабада", ребе Шнеуром Залманом из Ляд и цадиком Леви-Ицхоком из
Бердичева всю жизнь пребывал в конфликте. В идишских записках о ребе Борухе
из Меджибожа находим, что "однажды он говорил о своих знаменитых
современниках и гневался на них чрезвычайно, и утверждал, что они облекаются
в неподобающие им ризы, что им не к лицу поучать народ в духе каббалы и
сосредоточенно молиться", а также что "однажды он сидел за столом в
присутствии многих цадиков и стал поносить и унижать праведников, умерших
сто лет до того, и удивились все присутствующие".
Хасидам больно было наблюдать вспышки гнева "сварливого цадика", как
называли его на расстоянии, и они истолковали их в положительном смысле, о
чем свидетельствует такая, например, история:
"У ребе Боруха из Меджибожа был свой путь святого служения, и