"Ян Отченашек. Хромой Орфей" - читать интересную книгу автора

Дерьмо...
Жестоким было и бесконечное ожидание на пронизывающем ветру в длинной
очереди, пока втиснешься в автобус! Но все же этот путь казался ему
предпочтительнее уже тем, что был на несколько минут короче, чем поездом, в
отупляющей тряске вагона.
Поезд стоял на предпоследней колее, туда уже не доходила сводчатая
крыша вокзала, вагоны мокли под дождем, по пустому перрону кружил мокрый
ветер. Паровоз шипел где-то впереди, окутанный липким паром. Половина
шестого! День нерешительно занимался, вагоны дышали негостеприимством и
неприязнью к людям; большинство окон было забито досками, а через те
немногие, что по воле случая сохранили, как роскошь, стекла, внутрь вагонов
пробивался чахоточный рассвет.
Гонза потянул носом воздух, передернулся. Его пробрала холодная дрожь.
Запах дыма напомнил мамину шинель: грязь, смрад отхожих мест, запах
заношенной одежды, невыспавшихся человеческих тел - гадость!
Он прошелся по обшарпанному составу, открывал и закрывал двери вагонов,
купе, и надежда найти ее испарялась. Теперь ему стало казаться даже
невероятным, что ее вообще можно обнаружить в такой обстановке. Она к ней
никак не подходила. В купе храпели; одни- сидя, засунув руки в карманы и
упершись подбородком в грудь, другие- растянувшись во всю длину на сиденьях.
Не открывай окна! - проворчал кто-то в душном полумраке. Потом более мирно:
Сигарет нет? А то куплю. Шесть за сто. Нет? Тогда проваливай, дружок!
Он наткнулся на нее, когда потерял уже всякую надежду, наткнулся в
пустом коридоре предпоследнего вагона. Она стояла, глядела в окно, почти
касаясь лбом стекла, а руки держала в карманах старенького пальто.
Смотрела, как рассветает. Неподвижная, тихая. Может, и не дышала.
Не оглянулась, даже когда за его спиной громко хлопнула дверь. И ему
показалось, что она отделена незримой стеной от удручающей обстановки
раннего поезда, что она послала сюда, к ним, только тело свое, а сама
осталась где-то... Он замер в двух шагах от нее, прислонился спиной к
перегородке, стараясь успокоить сердце. Она не может не услышать, как оно
бьется. Искоса он смотрел на ее профиль, вычерченный на сером фоне рассвета,
и не двигался. Вот видишь, все-таки нашел! Так делай же что-нибудь!
Поезд дернулся. Она обернулась, без улыбки посмотрела, как смешно он
изогнулся, удерживая равновесие, как взмахнул руками. Найдя ручку двери, он
ухватился за нее.
И только тогда осмелился поднять глаза.
Впервые она обратила на него внимание! Лишь на долю секунды и совсем
без интереса остановила взор на его помертвевшем лице - он благословил в эту
минуту полумрак, - и в глазах ее, кажется, мелькнула улыбка, но скорее всего
это ему показалось. Быть может, он и сделал попытку что-то выжать из себя,
чтоб не упустить даже этот, совсем не возвышенный случай, но ничего не
вышло. Закашлялся, смешался, отвел глаза.
Когда через минуту он глянул в ее сторону, она уже снова уставилась в
окно и была далеко-далеко. Утонула в самой себе.
За окном проползали слезящиеся стены доходных домов, скелет эстакады,
глубокое ущелье улиц внизу, облысевшая насыпь, окна, заклеенные
крест-накрест, вонючие дворики с перекладинами для выколачивания ковров.
Трубы, антенны. Дома показывали поезду свою изнанку. Звякнул колокольчик,
поезд ускорил перестук колес, ветер размазывал капли на грязном стекле. Мир