"Амос Оз. Мой Михаэль" - читать интересную книгу автора

Михаэль вдруг обернулся, порывисто, пугающе. В полумраке он уставился
на меня растерянными глазами. Передо мной оказалась его мокрая щека, теплыми
губами он впился в мою шею, будто ребенок, сосущий грудь. Весь дрожал.
Холодным и мокрым было его лицо. И выбрит он на этот раз плохо. Каждую
щетинку на его подбородке я ощущала собственной кожей. Так приятна на ощупь
грубая ткань его пальто - будто погружаешься в теплый, тихий поток. Он
расстегнул пуговицы пальто, прижал меня к себе. Мы были вместе. Я вдыхала
его запах. И тогда почувствовала, что он существует. И я тоже. Я не была
одной из мыслей, притаившихся в нем, а он не был страхом, что во мне. Мы
были реальностью. Я ощутила его сдерживаемую панику. Я наслаждалась ею. "Ты
мой", - шептала. "Никогда не отдаляйся", - шептала. Мои губы коснулись его
лба, его пальцы отыскали мой затылок. Ero прикосновение к затылку было
стыдливым и осторожным. Дрожь била нас. Вдруг я вспомнила про ложечку в его
пальцах, там, в буфете "Терра Санта": как хорошо ей было в его руке. Если бы
Михаэль был злым человеком, то и пальцы ero были бы злыми.

VII

3а две недели до свадьбы мы с Михаэлем отправились в Холон -
познакомиться с его отцом и тетушками, и в кибуц Ноф Гарим - познакомиться с
моей матерью и семьей брата.
Квартира его отца была тесной и мрачной: две комнаты в комплексе "Жилье
для рабочих". В день нашего приезда в Холоне были перебои с электричеством.
Иехезкиэль Гонен представился мне в свете закопченной керосиновой лампы. Он
был простужен и не хотел поцеловать меня, чтобы не заразить накануне
свадьбы. Был он в коричневом домашнем халате. Лицо казалось серым. Заявил,
что отдает в мои руки удивительного гения - его Михаэля. Сказав это,
Иехезкиэль Гонен смутился и пожалел о своих словах. Попытался сделать вид,
будто это шyтка. Смущенный и испуганный, перечислил старик все болезни,
которыми переболел Михаэль в детстве. Особо остановился на тяжелой ангине,
которую перенес Михаэль в десять лет. И в конце подчеркнул, что с тех пор,
как исполнилось Михаэлю четырнадцать, он ни разу не болел: несмотря ни на
что, наш Михаэль - парень здоровый, хотя и не из самых крепких. Я вспомнила,
что покойный отец, продавая подержанный радиоприемник, говорил с
покупателями подобным образом: откровенно, разумно, сдержанное дружелюбие,
незаметные, но упорные усилия понравиться.
Изысканно вежлив был Иехезкиэль Гонен, обращаясь ко мне. С сыном едва
обменялся двумя словами. Только сказал ему, что был удивлен безмерно,
получив письмо с сообщением о свадьбе. Чай или кофе он, к сожалению,
предложить не может, потому что электричества нет, а керосинки или примуса в
его хозяйстве не имеется, нет и газовой плитки. Когда еще жива была Това,
благословенна ее память ... Това - это мать Михаэля ... Если бы удостоилась
быть с нами в этот час, все выглядело бы торжественней. Она была особенной
женщиной. Но он не будет говорить о ней, поскольку не хочет смешивать
радость с печалью. Наступит день, и он еще расскажет мне очень грустную
историю.
Чем же он может нас угостить? О, шоколадом.
И вправду, как человек, вспомнивший, что пренебрег священным долгом,
Иехезкиэль Гонен, порывшись в тумбочке, извлек коробку конфет, старинную
бонбоньерку, перевязанную ленточкой, в цветной оберточной бумаге: "Берите,