"Амос Оз. Чужой огонь" - читать интересную книгу автора

я имею в виду, для всех. И не мы ли сами уже который день устно и письменно
проповедуем: жить нужно скромно. Кроме того, мать Яира всегда хотела, чтобы
свадьбу устраивали в тесном кругу. Это как бы ее завещание, по крайней мере,
в плане духовном. Да и... средства. Где это видано, чтобы влезали в долги
ради роскошной свадьбы.
Доктор Клайнбергер, казалось, давно потерял нить. Он налил кофе,
предложил сахар и молоко. В какой-то момент вставил замечание о том, что
противоположности-де часто сходятся. Разговор быстро перешел на другие темы.
Поговорили о египтологии и литературе на иврите, произнесли немало горьких
слов по адресу иерусалимского муниципалитета. Доктор Клайнбергер славится
тем, что он умеет с удивительной тонкостью проводить параллели между сферой
своих профессиональных занятий - египтологией - и литературой на иврите,
которую он называет своей тайной любовью, а себя - ее пылким любовником.
Повозражав, Иосеф Ярден принимает обычно точку зрения Клайнбергера, однако
зачастую отвергает его формулировки. Поэтому разговор в большинстве случаев
кончается заключением, которое сформулировано Иосефом Ярденом, а не его
старым приятелем Эльхананом Клайнбергером.
Если бы не холод, они по обыкновению вышли бы на балкон поглядеть на
ночной пейзаж - холмы в звездном свете. Внизу лежала Эмек ха-Мацлева. Там, в
горьком покое, растут старые оливковые деревья.
Жадно, ненасытно, едва ли не свирепо тянут они отростки корней в
плотные темные недра. Корни, как когти, пробиваются сквозь каменистую
подпочву, пронзают или огибают невидимые глыбы и припадают к влаге и
прохладе. Но наверху, на ветру, в переливах зелени и серебра, колышутся
кроны - им покой, им и почет.
И еще: оливковое дерево нельзя убить. Сгоревшие деревья пускают вдруг
новые, сочные побеги. Вульгарное, бесстыдное цветение, как сказал бы
Эльханан Клайнбергер. Оливы, в которые попала молния, постоят-постоят и
опять обрастают пухом. И так в иерусалимских горах, на холмах, окаймляющих
прибрежную низину, и в тиши монастырских подворий, обнесенных высокими
каменными заборами. Из поколения в поколение утолщаются их суковатые стволы
и гуще переплетаются ветви. Оливковые деревья не обуздать. Они живучи, как
хищные птицы.
Севернее Рехавии - район Нахлаот - квартал бедноты с узкими, уютными
улочками. В одном из кривых переулков растет здесь старое оливковое дерево.
Сто семь летназад возле него поставили железные ворота, так, что их верхняя
перекладина подходила впритык к оливе. С годами дерево привыкло опираться на
железо, а железо вошло в его сердцевину, проткнуло его, как вертел.
Терпеливо годами древесный ствол втягивал, впитывал инородное тело. В
железных объятиях дерева железо расплющилось, смялось, края разреза
сомкнулись, рана зарубцевалась. И за все это время ни на йоту не поблекла и
не убыла благородная зелень его макушки.

V

Яир Ярден молод и красив. Он невысок, широкоплеч, гибок и крепок в
пояснице, приятно квадратен в спине. Подбородок у Яира решительный,
энергичный, с глубокой ямочкой. Многим девушкам хочется дотронуться до нее.
Некоторые из них при этой мысли краснеют или бледнеют и говорят про него:
"Воображает о себе невесть что, а сам чурбан чурбаном".