"Амос Оз. Сумхи" - читать интересную книгу автора

морде, всколыхнула его светло-коричневую шерсть. Но как только Гоэль швырнул
ветку и страшным голосом крикнул: "В-з-з-зять!", пес ринулся с места, нет,
не ринулся, а, расправив незримые крылья, взмыл в воздух, как взлетает пламя
костра, описав в полете три-четыре дуги; быть может, так проявлял он бурную
ярость, по-волчьи оскалив челюсти, и в разверзшейся черно-красной пасти я
мельком приметил его острые клыки. Выполнив свою миссию, Шмарьяху вернулся
на место, положил ветку у ног хозяина и снова распластался на земле в немой
рабской покорности, будто хотел объявить, что награды он не заслуживает да и
ничего не просит, он лишь исполнил свой долг, как нечто само собой
разумеющееся, а уж два-три ласковых прикосновения - это ведь совсем немного,
не правда ли?..
- Вот так! - произнес Гоэль.
А пес поднял голову и взглянул на Гоэля снизу вверх с выражением
безмерной любви, словно хотел спросить: "Я хороший?"
- Да, - сказал Гоэль, - ты - хорошая собака. А сейчас ты меняешь
квартиру, и если он не будет хорошо ухаживать за Шмарьяху, - тут Гоэль
неожиданно повернулся в мою сторону, - если он не будет холить и лелеять
Шмарьяху - я убью его на месте, я убью этого Сумхи!
Последние слова Гоэль произнес угрожающим шепотом, приблизив свое лицо
к моему.
- Я? - переспросил я, еще не веря собственным ушам.
- Он, - ответил Гоэль. - Он теперь получает Шмарьяху. И я знаю, что он
не шпионит в пользу англичан.
Этот пес был еще щенком, хоть и не самым маленьким и беспомощным. "Еще
как он будет меня слушаться! - подумал я. - У меня он превратится в
настоящего волкодава, грозного и жестокого".
- Книгу "Собака Баскервилей" он читал когда-нибудь в своей жизни? -
спросил Гоэль.
- А как же, - ответил я, - как из пушки, раза три, по крайней мере.
- Отлично. Так пусть знает, что эта собака уже обучена разрывать зубами
горло английским полицейским и шпионам, если услышит слова особой команды, а
эта команда - имя английского короля, которое я сейчас не стану произносить,
чтобы Шмарьяху не растерзал кого-нибудь на месте.
- Понятно, - сказал я.
- И, кроме того, Шмарьяху передает записки, если его посылают. Он еще
может идти по следу, если дать ему понюхать носок или что-нибудь из
одежды, - добавил Гоэль. И после короткого молчания, будто принятое в
результате долгих колебаний решение причиняет ему настоящую боль,
пробормотал:
- Ладно. Пусть будет так. Он получит Шмарьяху в подарок. То есть в
обмен. Не бесплатно, а в обмен на железную дорогу.
- Но...
- Но если он не согласен, я покажу всему классу любовные стихи, которые
он написал Эсти Инбар в черной записной книжке, которую Альдо вытащил из
кармана его куртки в роще Тель-Арза.
- Подлые, - процедил я сквозь сцепленные зубы, - подлые, презренные
душонки (второму определению я научился у дяди Цемаха).
Гоэль посчитал, что лучше ему не замечать этого, а держаться
покладисто.
- Минутку. Пусть он даст мне закончить, прежде чем начнет ругаться. В