"Амос Оз. Рифмы жизни и смерти" - читать интересную книгу автора

горле она стерпит выговор и поблагодарит писателя за его лестные отзывы: не
ей причитаются все похвалы, а тому произведению, отрывки из которого она
читала.
Когда писатель задержится на мгновение и позволит ей спуститься по
лестнице первой, она будет бормотать, повторяя вновь и вновь: "Все в
порядке, спасибо, ничего, все, право же, в полном порядке". А затем, словно
опасаясь обидеть его отказом, скажет с грустью: "Нет, спасибо, я не курю,
сожалею, спасибо, я правда не курю..." И с силой, как будто прикрываясь
броней, прижмет к груди книгу, обернутую в гладкую коричневую бумагу и
стянутую двумя резинками, отрывки из этой книги она только что читала
публике.
- Вы знаете, - скажет писатель, - правда в том, что я был бы очень рад,
если бы вместо всех этих разговоров они бы просто дали вам возможность
читать в течение всего вечера, иными словами, если бы весь вечер был отдан
только художественному чтению вместо всего этого ковырянья, вместо
толкований и анализов, вместо всех этих плоских шуток, от которых я и сам в
конце не удержался. Ведь вы же читаете мои вещи прямо-таки из самой глубины,
читаете так, словно находитесь внутри книги, а не просто держите ее открытой
перед глазами. Когда вы читаете, книга сама начинает говорить со
слушателями.
На это Рохеле Резник ответит ему смущенным бормотаньем:
- Все в порядке, спасибо, ничего. Право же. Все в полном порядке... -
Но в ту же секунду ей станет совершенно ясно, что не так она должна была
ответить на его слова, и, готовая вот-вот расплакаться, она попросит у него
прощения.
И в это самое мгновение на лестнице погаснет свет, и писатель
попытается поддержать ее за локоть, чтобы она не споткнулась. Другая рука
его в это время будет нашаривать кнопку для включения света, однако тем
временем рука, протянутая, чтобы поддержать, помочь, немного заблудится в
темноте, и пальцы на секунду коснутся тепла ее груди, и тут же они, эти
пальцы, окажутся на перилах, и вспыхнет свет, ибо кто-то на другом этаже
опередит писателя и нажмет на выключатель. Писатель извинится, и немного
удивленная Рохеле Резник скажет ему дрожащим голосом:
- Все в порядке, ничего. Спасибо, право же, большое вам спасибо. И
простите, что я немного волнуюсь.
Писатель, продолжая свою мысль, ответит ей:
- А главное, голос ваш кажется мне таким близким к внутреннему голосу
героини, именно таким я слышал его, когда писал...
От этих слов у Рохеле задрожат губы. И, опустив глаза, она признается,
что вообще-то очень боялась этого вечера, просто умирала от страха: ведь
представлять публике избранные отрывки из произведений автора в его
присутствии - это подобно тому, предположим, как играть отрывки из Шуберта,
когда сам Шуберт сидит в зале.
Писатель предложит Рохеле Резник проводить ее домой: как раз сейчас ему
лучше всего побродить по улицам, подышать вечерним воздухом, а они смогут
побеседовать дорогой или даже посидеть в кафе, выпить чего-нибудь
холодненького или горячего. А может, чего-нибудь покрепче?
И тут она совсем растеряется, зальется румянцем от ушей до шеи, словно
вдруг расстегнулась застежка-молния на ее платье, и в полном смущении станет
извиняться: к сожалению, провожать ее просто некуда, поскольку так уж