"Амос Оз. Рифмы жизни и смерти" - читать интересную книгу автора

случилось, что живет она прямо здесь - напротив Дома культуры, вон там,
наверху, в мансарде, с левой стороны, вон ее темное окно, и она, честное
слово, очень сожалеет, то есть не то чтобы сожалеет, а... ладно. Просто так
уж случилось, что я здесь живу. Наверху.
- Но если окно ваше не освещено, - улыбнется писатель, - это уж точно
означает, что никто вас не ждет и мы можем все-таки немного погулять?
- И все же ждут. Хозелито ждет меня там. Я думаю, что он уже
ежесекундно поглядывает на часы. Когда я немного запаздываю, он сердится на
меня, заставляя чувствовать себя виноватой: мол, где была, что делала, как
же ты могла, как тебе не стыдно...
- Хозелито?
- Это кот. Черт в шкуре кота.
Но писатель не отступит:
- Может, все-таки прогуляемся немного перед тем, как вы подниметесь на
свою крышу? Я потом поговорю с этим Хозелито. Напишу вам записочку для него.
Или, возможно, я подкуплю его... Только позвольте мне пригласить вас в одно
особое местечко, которое находится в пяти минутах ходьбы отсюда. Это совсем
рядом, в конце улицы и чуть влево. Идемте со мной: позвольте показать вам
нечто и рассказать маленькую историю.
Как бы по рассеянности он возьмет ее нежно за локоть.
- Вот поглядите, именно здесь, на том месте, куда сейчас воткнули
бутик, была много лет назад аптека "Братья Погребинские". И однажды, когда
мне было шесть лет, мой дядя Ося, мамин брат, просто забыл меня в этой
аптеке. Только спустя час с лишним он вернулся, нарычал на аптекаршу: "Что
за безответственность такая!" Гаркнул на меня: "Ты, мелкий паскудняк (именно
так: на смеси русского и польского), посмей только мне просто так
исчезнуть!" Да еще показал мне кулачище и пригрозил, что надает оплеух. Но
еще до того как дядя Ося вернулся, пока в аптеке оставались только
женщина-фармацевт, я и целая гамма головокружительных ароматов, мадам
Погребинская втащила меня в какую-то темную заднюю комнатку и начала
показывать разные лекарства и яды и рассказывать про них шепотом - как
каждый из них действует. С тех пор меня интересуют яды и притягивают всякого
рода подвалы, склады, потайные ниши...
Тем временем писатель отпустит локоть спутницы, однако положит руку ей
на плечо. На какой-то миг она задрожит, ее охватят сомнения, она не сможет
решить, как ей следует поступить или что сказать, и потому воздержится от
каких бы то ни было действий.
- Скажите, я наверняка уже нагнал на вас скуку?
- Нет, Боже упаси, ни в коем случае, мне не скучно, - испугается Рохеле
Резник. - Напротив. Для меня это глубокое переживание: мне кажется, вы мне
намекаете сейчас на то, что есть новый рассказ. Который вы еще пока не
написали. Или вы уже работаете вовсю? Вы не обязаны мне отвечать. И
простите, что спросила. Вообще-то писателю никогда нельзя задавать подобные
вопросы.
Тут он уберет руку с ее плеча, но прежде сожмет его посильнее и прижмет
к своему плечу.
Осторожно, словно ступая босиком по ночному полю, Рохеле Резник
добавит:
- Я, например, уже вообще не верю в случайности. В последнее время
бывают такие мгновения, когда мне вдруг представляется, что все