"Амос Оз. Рифмы жизни и смерти" - читать интересную книгу автораслучилось, что живет она прямо здесь - напротив Дома культуры, вон там,
наверху, в мансарде, с левой стороны, вон ее темное окно, и она, честное слово, очень сожалеет, то есть не то чтобы сожалеет, а... ладно. Просто так уж случилось, что я здесь живу. Наверху. - Но если окно ваше не освещено, - улыбнется писатель, - это уж точно означает, что никто вас не ждет и мы можем все-таки немного погулять? - И все же ждут. Хозелито ждет меня там. Я думаю, что он уже ежесекундно поглядывает на часы. Когда я немного запаздываю, он сердится на меня, заставляя чувствовать себя виноватой: мол, где была, что делала, как же ты могла, как тебе не стыдно... - Хозелито? - Это кот. Черт в шкуре кота. Но писатель не отступит: - Может, все-таки прогуляемся немного перед тем, как вы подниметесь на свою крышу? Я потом поговорю с этим Хозелито. Напишу вам записочку для него. Или, возможно, я подкуплю его... Только позвольте мне пригласить вас в одно особое местечко, которое находится в пяти минутах ходьбы отсюда. Это совсем рядом, в конце улицы и чуть влево. Идемте со мной: позвольте показать вам нечто и рассказать маленькую историю. Как бы по рассеянности он возьмет ее нежно за локоть. - Вот поглядите, именно здесь, на том месте, куда сейчас воткнули бутик, была много лет назад аптека "Братья Погребинские". И однажды, когда мне было шесть лет, мой дядя Ося, мамин брат, просто забыл меня в этой аптеке. Только спустя час с лишним он вернулся, нарычал на аптекаршу: "Что за безответственность такая!" Гаркнул на меня: "Ты, мелкий паскудняк (именно исчезнуть!" Да еще показал мне кулачище и пригрозил, что надает оплеух. Но еще до того как дядя Ося вернулся, пока в аптеке оставались только женщина-фармацевт, я и целая гамма головокружительных ароматов, мадам Погребинская втащила меня в какую-то темную заднюю комнатку и начала показывать разные лекарства и яды и рассказывать про них шепотом - как каждый из них действует. С тех пор меня интересуют яды и притягивают всякого рода подвалы, склады, потайные ниши... Тем временем писатель отпустит локоть спутницы, однако положит руку ей на плечо. На какой-то миг она задрожит, ее охватят сомнения, она не сможет решить, как ей следует поступить или что сказать, и потому воздержится от каких бы то ни было действий. - Скажите, я наверняка уже нагнал на вас скуку? - Нет, Боже упаси, ни в коем случае, мне не скучно, - испугается Рохеле Резник. - Напротив. Для меня это глубокое переживание: мне кажется, вы мне намекаете сейчас на то, что есть новый рассказ. Который вы еще пока не написали. Или вы уже работаете вовсю? Вы не обязаны мне отвечать. И простите, что спросила. Вообще-то писателю никогда нельзя задавать подобные вопросы. Тут он уберет руку с ее плеча, но прежде сожмет его посильнее и прижмет к своему плечу. Осторожно, словно ступая босиком по ночному полю, Рохеле Резник добавит: - Я, например, уже вообще не верю в случайности. В последнее время бывают такие мгновения, когда мне вдруг представляется, что все |
|
|