"Геннадий Падаманс. Веревка" - читать интересную книгу автора

человек, ежели собой он не владеет?.. Несчастливец владеет счастливцами?
Глянь на парящего в небе орла, на гонящего своих олених оленя или на царя
вод бегемота. Вот где красота, гордость и величие! Какие заботы у них? Чем
они тяготятся?.. Вглядись в их очи, ежели можешь. А человек?.. Один приходит
торговать, другой - воевать, третий, говорят, наблюдать. Ты - наблюдаешь?...
Что делаешь ты? Ведь тоже воюешь по-своему... и я воюю с тобой..."

Одна ночь ему особо врезалась в память. Та ночь стала началом. Конец
пахнет рыбой.
Та ночь пахла иначе. Терпкий воздух, высокие эвезды, треск костра.
Чудак сидел под смоковницей, спиною к костру, над ним горел факел, метая
багровые тени, словно лапы чудовища, красного демона или ангела; но Чудак не
глядел, не интересовался, был весь поглощен: Чудак сидел на пне за сделанным
Петром столом для трапез и читал, не слыша его приближения. Лишь когда его
тень упала на стол, разрубив красноту, Чудак обернулся.
- Что читаешь? - спросил он.
Чудак будто бы испугался, сгреб рукою свой свиток к краю стола, но
после вдруг одумался и показал:
- Вот, смотри.
Он не мог разглядеть при таком свете, он попросил:
- Если хочешь, читай мне.
Чудак пристально глянул ему в глаза, но, наверное, тоже не мог
разглядеть, либо нечего было разглядывать, потому как с охотою повернулся
обратно к столу и стал читать. Вслух. Голос, мягкий и робкий, трепетал
словно ночь, и в той ночи не было звезд и костра, в той ночи уже витал запах
рыбы, смутный, неясный - но он учуял.
"И возьму жезл Мой - благоволения и переломлю его, чтобы уничтожить
завет, который заключил Я со всеми народами. И он уничтожен будет в тот
день, и тогда узнают бедныя из овец, ожидающие Меня, что это - слово
Господа. И скажу им: если угодно вам, то дайте Мне плату Мою; если же нет, -
не давайте; и они отвесят в уплату Мне тридцать серебренников. И сказал Мне
Господь: брось их в церковное хранилище, - высокая цена, в какую они оценили
Меня! И взял Я тридцать серебренников и бросил их в дом Господень для
горшечника".
Он не забыл. Он все выполнил точно. Тридцать сребренников. Но тогда он
не думал, а когда назавтра Чудак объявил: "Надлежит Мне идти в Иерусалим и
много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убиту,
и в третий день воскреснуть", - вот тогда он задумался и испугался и не мог
сообразить: что Чудак говорит, для чего, зачем так, почему? Глупый Петр
запрекословил - и Чудак осерчал не на шутку: "Отойди от Меня, сатана!" Это
было серьезно, он понял - но зачем же так жутко, зачем?
"Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и
следуй за Мною; ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто
потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее".
Пошли все. Все как один. Разве могло быть иначе...

Он надеялся, что Чудак образумится, он хотел поговорить, рассказать
по-другому о себе и о Ней, про Афины, про Элладу и Рим, про Египет,
что-нибудь выдумать, привести доводы, какие ни на есть - но Чудак уже стал
одержим, Чудак всех избегал, его боле всех. Чудак сделал свой выбор,