"Геннадий Падаманс. Веревка" - читать интересную книгу авторачеловек, ежели собой он не владеет?.. Несчастливец владеет счастливцами?
Глянь на парящего в небе орла, на гонящего своих олених оленя или на царя вод бегемота. Вот где красота, гордость и величие! Какие заботы у них? Чем они тяготятся?.. Вглядись в их очи, ежели можешь. А человек?.. Один приходит торговать, другой - воевать, третий, говорят, наблюдать. Ты - наблюдаешь?... Что делаешь ты? Ведь тоже воюешь по-своему... и я воюю с тобой..." Одна ночь ему особо врезалась в память. Та ночь стала началом. Конец пахнет рыбой. Та ночь пахла иначе. Терпкий воздух, высокие эвезды, треск костра. Чудак сидел под смоковницей, спиною к костру, над ним горел факел, метая багровые тени, словно лапы чудовища, красного демона или ангела; но Чудак не глядел, не интересовался, был весь поглощен: Чудак сидел на пне за сделанным Петром столом для трапез и читал, не слыша его приближения. Лишь когда его тень упала на стол, разрубив красноту, Чудак обернулся. - Что читаешь? - спросил он. Чудак будто бы испугался, сгреб рукою свой свиток к краю стола, но после вдруг одумался и показал: - Вот, смотри. Он не мог разглядеть при таком свете, он попросил: - Если хочешь, читай мне. Чудак пристально глянул ему в глаза, но, наверное, тоже не мог разглядеть, либо нечего было разглядывать, потому как с охотою повернулся обратно к столу и стал читать. Вслух. Голос, мягкий и робкий, трепетал словно ночь, и в той ночи не было звезд и костра, в той ночи уже витал запах "И возьму жезл Мой - благоволения и переломлю его, чтобы уничтожить завет, который заключил Я со всеми народами. И он уничтожен будет в тот день, и тогда узнают бедныя из овец, ожидающие Меня, что это - слово Господа. И скажу им: если угодно вам, то дайте Мне плату Мою; если же нет, - не давайте; и они отвесят в уплату Мне тридцать серебренников. И сказал Мне Господь: брось их в церковное хранилище, - высокая цена, в какую они оценили Меня! И взял Я тридцать серебренников и бросил их в дом Господень для горшечника". Он не забыл. Он все выполнил точно. Тридцать сребренников. Но тогда он не думал, а когда назавтра Чудак объявил: "Надлежит Мне идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убиту, и в третий день воскреснуть", - вот тогда он задумался и испугался и не мог сообразить: что Чудак говорит, для чего, зачем так, почему? Глупый Петр запрекословил - и Чудак осерчал не на шутку: "Отойди от Меня, сатана!" Это было серьезно, он понял - но зачем же так жутко, зачем? "Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною; ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее". Пошли все. Все как один. Разве могло быть иначе... Он надеялся, что Чудак образумится, он хотел поговорить, рассказать по-другому о себе и о Ней, про Афины, про Элладу и Рим, про Египет, что-нибудь выдумать, привести доводы, какие ни на есть - но Чудак уже стал одержим, Чудак всех избегал, его боле всех. Чудак сделал свой выбор, |
|
|