5

На этот раз ей снился целый город. Чьи-то квартирки с мирно сидящими за столами семействами: нарядные дети, матери в хрустящих белых передничках, солидные отцы семейств, раскуривающие трубки, мудрые лица дедушек и добрые – бабушек… И всякий раз потолок в комнате начинал стекать на пол тягучей слизью, стены трещали под ударами когтистых лап, пока в проем не врывались, снося все на своем пути, знакомые чудовища, и белый цвет накрахмаленной скатерти скрывался под кровавыми остатками их пиршества.

Эти добрые люди, родные, хотя и незнакомые, приглашали ее в свои семьи – и она приводила к ним смерть. Смерть шла за ней по пятам и доставалась другим – невинным, чистым, не созданным для подобных зрелищ…

Впервые Рипли закричала не оттого, что оказалась в объятиях щупалец и «птичьих» когтистых лап, а оттого, что в них попадали другие, а она была бессильна помешать этому.

Только самые первые кошмары отличались такой силой и яркостью.

Некоторое время Рипли тяжело дышала, сев на кровати. Где-то возле кормушки возился Джонси. Тоже своего рода член семьи.

Ее семья… Джонси и она – двое, которые по-настоящему нужны друг другу.

И снова Рипли почувствовала душевную боль, но уже другую, щемящую и почти нежную. Семья… как ей не хватало семьи! Того, что является неотъемлемой частью жизни каждого человека. То инопланетное чудовище не лишило ее конкретных родственников – оно отняло возможность иметь их вообще. Она не сможет стать частью чьей-то семьи, чтобы не взвалить на других свою вечную боль.

А как же те семьи, которые остались на LB-426? Ведь между теми, кто там живет, существует эта полная ласки и добра связь, именуемая семьей; там есть дети, там кто-то любит, там дарят друг другу свою любовь и тепло… Если там еще кто-то живет. Рипли показалось вдруг, что она предала тех людей, что только она виновата в их гибели.

Не доказала своей правоты. Сдалась.

Не только черствость и неверие других приговорили жителей колонии к смерти, – ее собственная слабость.

Дрожа от нетерпения, Рипли набрала номер видеофона Берта.

Представитель Компании сидел в ванной; мокрые растрепанные волосы делали его жалким.

– Алло, Рипли? В чем дело?

Рипли вздохнула. И вот с этим человеком она должна выступить рука об руку в смертельной схватке со злом Чужих?

– Скажи мне только одно, Берт… Вы летите туда, чтобы уничтожить этих тварей, да? Не для того, чтобы их изучать? Не для того, чтобы привезти их на Землю?

Вопрос чуть было не застал Берта врасплох. И лишь сознание того, что от этого ответа зависит согласие Рипли, позволило ему заговорить сразу.

– Да.

– Вы летите для того, чтобы всех их уничтожить? – продолжала допытываться Рипли.

– Да! – еще более уверенно подтвердил Берт. – У нас именно такой план. Даю вам слово.

Рипли снова вздохнула. Она уже слишком хорошо поняла его, чтобы верить.

– Ну, хорошо… Тогда я лечу…

– Я дума… – начал что-то Берт, но Рипли отключила свой аппарат.

Итак, решение принято. Про себя Рипли горько усмехнулась. Сколько человек спаслось в первый раз? Она одна? Смешно надеяться на то, что везение повторится.

«А не все ли равно? – спросила она себя. – Что я теряю? Даст Бог, все обойдется, а нет… кто будет обо мне грустить? Разве что Джонси…»

Она взяла кота на руки и уже в который раз прижала его к себе. «Может, взять его с собой? – мелькнула мысль. – Нет, ему-то зачем рисковать, он ничего и никому не должен…»

– А ты, миленький дуралей, останешься здесь, – ласково шепнула она Джонси, словно своему ребенку.

Рипли прижимала кота к себе, гладила его шерстку и никак не могла избавиться от ощущения, что прощается с ним навсегда.