"Марина Палей. Хутор" - читать интересную книгу автора

остолбенело стою у входа в курятник, а разъяренная, безобразная и
одновременно невыразимо-прекрасная во гневе своем Ванда с яростью бросает
мне в лицо: "Но, оота, са!.."

Даже сейчас мне сложно представить, в какое дьявольское негодование она
пришла, когда поняла, что моя мать и моя подруга уехали. Судите сами: в ее
дом, в ее крепость, которую старый мерзопакостник-свекор, наплевав на семью,
низвел до постоялого двора, барака, бардака, бесстыдно влезли жены и дочери
оккупантов. Но и это положение можно было бы повернуть себе на пользу:
все-таки тех баб - трех здоровых баб - можно было бы как-то хотя бы
приладить к хозяйству - не все же им комаров хлопать. А тут выясняется, что
две из них сразу сбежали и осталась одна, с ребенком, то есть совершенно
бесполезная. Голый ноль на выходе - вот тебе и вся арифметика. Ах они,
наглецы! Мерзавцы! Да скорее солнце взойдет с севера, чем даже тень от
гнилой ботвы я им продам!..
...А ведь она так и не поняла, прекрасно-ужасная Ванда, что я
заполучила из ее хозяйства нечто несопоставимо более ценное, чем - как в
детской песне поется - "морковка, капуста, редиска, горох", - причем
совершенно даром.
Мне показали фантастическую картину иной жизни.
Эту картину - все то незабвенное лето напролет - я разглядывала через
подзорную трубу с кривой линзой, отчего картина казалась еще более чарующей.
А другой подзорной трубы - и другой линзы - у меня тогда не было. Откуда же
взялась у меня такая труба?
Чтобы проще понять, о чем речь, приведу цитату из одного - кстати
сказать, современного - российского автора: "Мне дали гостиничный номер с
несломанным телевизором". Заметьте: он даже не пишет "с исправным" - он
пишет именно так - "с несломанным". (Что, надо понимать, является
самостоятельным экзотическим элементом его путешествия - проходящего, как
видно даже из этого контекста, за пределами родины.)
В компьютерных меню есть такой термин: "default" - по-русски это
переводится как "по умолчанию" - "по определению", "в качестве отправной
точки" - или, в более домашнем стиле, как "само собой разумеющееся". То есть
задаются определенные характеристики изображения, которые в дальнейшем
считаются изначальными и, если их не менять, неизменными. Линзы моей
подзорной трубы, "по определению", были устроены так, что сквозь них
неизменными ("нормальными") казались следующие изображения: подъезд -
загаженный, почтовый ящик - сожженный, мужское лицо - пьяное (и, по пьянке,
расквашенное), старуха - нищая (копошащаяся в отходах), ребенок - рыдающий
(взахлеб, в яслях), мать - одиночка, чиновник - мздоимец, милиционер -
самодур, продавец - хам, снабженец - вор, интеллигент - задохлик и т. п. Эту
схему легко расширить.
И вот каждое утро я сижу возле окна веранды на хуторе К., кормлю своего
сына, один мой глаз - на его непредсказуемом ротике, другой, выполняя
"агентурное разведзадание", - смотрит в подзорную трубу.
И что же он видит? Чудеса из чудес.
Члены семьи работают вместе.
А ведь благодаря кривой оптике моей подзорной трубы считалось - "по
умолчанию" - невероятно героическим именно уехать - и как можно дальше от
родного дома, дабы что-то там покорять, с чем-то непрерывно бороться - как