"Морис Жорж Палеолог. Царская Россия во время мировой войны " - читать интересную книгу автора

встает, чтобы произнести тост.
Августейшее слово выслушано с благоговением, но особенно хочется всем
услышать ответ. Вместо того, чтобы прочесть свою речь, как сделал император,
Пуанкаре говорит ее наизусть. Никогда его произношение не было более ясным,
более определенным, более внушительным. То, что он говорит, не более, как
пошлое дипломатическое пустословие, но слова в его устах приобретают
замечательную силу, значение и властность. Это собрание, воспитанное в
деспотических традициях и в дисциплине двора, заметно заинтересовано. Я
убежден, что, среди всех этих обшитых галунами сановников, многие думают:
"Вот, как должен был бы говорить самодержец".
После обеда император собирает около себя кружок. Поспешность, с
которой представляются Пуанкаре, свидетельствует мне об его успехе. Даже
немецкая партия, даже ультра-реакционное крыло, домогаются чести
приблизиться к Пуанкаре.
В одиннадцать часов составляется шествие. Император провожает
президента Республики до его покоев.
Там Пуанкаре задерживает меня в течение нескольких минут. Мы
обмениваемся нашими впечатлениями, которыми мы оба вполне довольны.
Возвратясь в Петербург по железной дороге в три четверти первого, я
узнаю, что сегодня, после полудня, без всякого повода, по знаку, идущему
неизвестно откуда, забастовали главнейшие заводы, и что в нескольких местах
произошли столкновения с полицией. Мой осведомитель, хорошо знающий рабочую
среду, утверждает, что движение было вызвано немецкими агентами.


Вторник, 21 июля.

Президент Республики посвящает сегодняшний день осмотру Петербурга. В
половине второго я отправляюсь ожидать его на императорской пристани вблизи
Николаевского моста. Морской министр, градоначальник, комендант города и
городские власти находятся там, чтобы его встретить. Согласно старинному
славянскому обычаю, граф Иван Толстой, городской голова столицы, подносит
хлеб-соль. Затем мы садимся в экипаж, чтобы отправиться в Петропавловскую
крепость, являющуюся государственной тюрьмой и вместе - усыпальницей
Романовых. Согласно обычаю, президент возложит венок на могилу Александра
III, творца союза.
Наши экипажи крупной рысью едут вдоль Невы, сопровождаемые гвардейскими
казаками, ярко красные мундиры которых сверкают на солнце.
Несколько дней тому назад, когда я устанавливал с Сазоновым последние
подробности визита президента, он сказал мне, смеясь:
- Гвардейские казаки назначены для сопровождения президента. Вы
увидите, какое они представят красивое зрелище. Это великолепные и страшные
молодцы. Кроме того, они одеты в красное. А я думаю, что г. Вивиани не
относится с ненавистью к этому цвету.
Я ответил:
- Нет, он его не ненавидит, но его глаз артиста наслаждается им вполне
лишь тогда, когда он соединен с белым и с синим.
В своих красных мундирах эти казаки, бородатые и косматые,
действительно наводят ужас. Когда наши экипажи исчезают вместе с ними под
главными воротами крепости, какой-нибудь иронический наблюдатель, любитель