"Вячеслав Пальман. Кратер Эршота." - читать интересную книгу автора

костер ярко разгорается в несколько минут.
- Не иначе, як той примус, - любил говорить по этому поводу Лука Лукич
Хватай-Муха.
На длительных остановках он отпускал лошадей без пут, поручая их охрану
Каве, Тую и жеребцу Гордому. Надо сказать, что Гордый вполне оправдывал
оказываемое ему доверие. Он ревностно, даже, пожалуй, чересчур ревностно,
оберегал своих подопечных. Нередко то одна, то другая лошадь приносила на
своем крупе следы его острых зубов. Лука Лукич огорченно разглядывал раны,
смазывал их березовым дегтем и ругал Гордого:
- Шо ж ты киняку кусаешь, бис твоему батьке! Мо-же, це твой ридний дядько
або брат, а ты его зубами! 3-заноза!
И давал Гордому кнута - впрочем, добродушно. А в душе и сам завхоз и
проводник Любимов уважали Гордого и были ему благодарны: верный жеребчик
не потеряет ни одной лошади, можно быть спокойными.
"Особые" остановки означали, что геолог "нащупал" интересные месторождения
и хочет их изучить детальнее. Объявлялся аврал. К поисковым работам
привлекались все разведчики. Рыли узенькие шурфы, делали пробную промывку
песка и толченой руды. Усков часто прибегал к микроскопу, проводил
несложный химический анализ руд, подбирал коллекционный материал. Работали
целый день, не разгибая спины. А вечером перед сном кто-нибудь спрашивал:
- Что нашли на дне лотка, Василий Михайлович?
- Так, небольшое месторождение, - отвечал геолог. - Есть золото. Но вряд
ли оно имеет промышленное значение. Опять "кочки", то есть не сплошное
залегание песков, а так... Это все не то.
Разведчики вздыхали. "Не то"... Как хотелось, чтобы было "то", чего они
ждут, чего ждут от них! А вот не дается золото в руки, и только!
Ничего не поделаешь... Отправляли очередную радиограмму в трест о том, что
работа продолжается, все живы-здоровы и шлют приветы. И группа снималась с
места.
Однажды отряду пришлось долго и трудно подниматься в горы по совершенно
голым, каменистым сопкам. Почти целый день шли по ущелью, которое
становилось все уже и уже.
Любимов забеспокоился и, остановив караван, уехал вперед один на своем
резвом коньке. Вернувшись через час, проводник с озабоченным видом доложил
Ускову:
- Какая-то западня... Дальше никакого хода нет. Придется или возвращаться,
или вылезать вот по той узкой тропке... - Он показал на боковой карниз,
отлого поднимавшийся вверх.
- Что советуешь, Николай Никанорович?
- Конечно, подниматься. Правда, опасно, но не идти же нам назад. Это
больше двадцати километров! Разве мыслимо? Ничего, лошади у нас привычные
ходить по скалам. Людям придется слезть, идти за лошадьми и держаться за
хвосты. Левые вьюки подтянуть выше!
Скоро цепочка людей и лошадей втянулась на горную тропинку и медленно
тронулась по ней, выбираясь из ущелья. Кони похрапывали, но шли уверенно,
низко нагнув головы и обнюхивая дорожные камни. Все молчали. Шли десять,
пятнадцать минут. Тропинка все подымалась. Вот уже Гордый победно заржал
наверху. Вышел!.. За ним поднялись вторая и третья лошади.
И тут случилось нечто непредвиденное. Откуда-то из темной щели, прямо
перед пятой лошадью камнем вылетела ослепшая на дневном свете сова. Лошадь