"Александр Сергеевич Панарин. Народ без элиты: между отчаянием и надеждой " - читать интересную книгу автора

с туземной средой снижают ее перспективы, что в свою очередь подталкивает к
уходу следующих. Прогресс - это великое слово эпохи модерна, сменяется
эмиграцией - словом, изобличающим совсем иную перспективу, иные ожидания.
Прогресс - есть процесс подключения дополнительной энергии и информации к
социальной среде, которую питают новаторские устремления и мессианское
усердие национальной элиты. Миграция элит из национального в глобальное
пространство есть вычет из прогресса - перечеркивание шансов народов,
оставленных теми, на кого они традиционно рассчитывали.
Причем в той мере, в какой глобализирующиеся элиты рвут со своими
народами, они рвут и с продуктивной экономикой и с подлинным творчеством.
Легкость существования, которой они взыскуют, заставляет их искать не только
легкого для жизни пространства, но и все более легких занятий, становящихся
лишь имитацией подлинного творчества. Глобальная среда, рекрутируемая по
критерию легкости и свободы от усилий, неминуемо становится паразитарной.
У человечества, таким образом, вряд ли есть утешение в том, что
прогресс, оставивший мировую периферию, концентрируется теперь в мировых
центрах. О прогрессе можно сказать то же самое, что гетевский Мефистофель
сказал о правде: его нет на грешной земле периферии, но его нет и выше.
Прогресс никогда не отменял библейскую заповедь: "в поте лица своего..." Он
обещал облагородить трудовые усилия человека, переведя их из монотонно
механического в творческий план, но не обещал заменить усилия перманентной
праздностью.
Элиты, пожелавшие порвать со всем трудным и обременительным,
дистанцируются не только от народов, но и от сферы настоящего творческого
профессионализма. Глобалистская элита ускользает из реальности в
гедонистическое зазеркалье. Не случайно именно в ее среде рациональность
Просвещения сменяется на удивление примитивным мифотворчеством и погружением
в виртуальные миры. Не действует ли здесь мстительный рок, обращающий
нигилистическое элитарное отрицание в самоотрицание?
В старых странах Запада мы еще имеем переплетение нового способа
существования элиты, связанного с глобальной отстраненностью, с прежним,
выражающимся в пережитках национальной и профессиональной идентичности.
Поэтому там пространство четвертого мира - внутреннего гетто - растет
значительно медленнее. В России же, где новая постсоветская элита изначально
осваивала статус глобальной отстраненности от страны и народа, воронка
четвертого мира стремительно расширяется, захватывая огромную державу.
Для уточнения того, кто именно заполняет пространство четвертого мира,
необходимо обратить внимание на группы, еще во времена модерна не сумевшие
запастись средствами эффективной самозащиты и самоорганизации. Модерн на
месте средневековой органической целостности породил дихотомию формального
большого и малого неформального пространства.
Большой мир - это система предприятий, политических партий, большой
прессы и бюрократических организаций. Этот мир с самого начала захватило
крикливое меньшинство, монополизировавшее право на современность, на то, что
считается передовым и прогрессивным. Вне его оставалось крестьянство -
древнейшая социальная группа, связанная с самой природой, женщины, чей труд
у очага никем не учитывался и не оплачивался, старики, взятые на подозрение
из-за своей привязанности и приверженности прошлому, оболганному
прогрессивными идеологиями. Сюда относятся и этносы, не спешившие расстаться
со своей традицией и потому заподозренные в саботаже комиссарами