"Александр Сергеевич Панарин. Народ без элиты: между отчаянием и надеждой " - читать интересную книгу автора

видов вещества и энергии, под этим теперь разумеется информация, касающаяся
разницы между сегодняшним и будущим курсом международных валют, а также
информация, лежащая в основе так называемых интеллектуальных рент.
В контексте прежнего "фаустовского" понимания интеллектуальная рента
связывалась с высокой долей творческого труда в производстве того или иного
товара. Однако со временем под интеллектуальной рентой (ныне достигающей
65-70% стоимости товаров стран первого мира) стали понимать все то, что
воплощает виртуальную стоимость, касающуюся престижного имиджа товара, его
статусной символики. Экономический обмен между Западом и Востоком, Севером и
Югом организован по правилам социокультурной асимметрии: натуральные и
функциональные качества товара - добротность его фактуры и функциональная
надежность - ценятся намного ниже его свойства быть носителем престижности.
Достаточно самого знака страны-изготовителя, указующего на господскую,
привилегированную часть мира, чтобы цена товара была в несколько раз выше
цены такого же товара, но запятнавшего себя признаками плебейского
происхождения.
С этой точки зрения те представители творческого труда, которые
работают над приращением соответствующего символического содержания товара,
могут быть рассмотрены как часть господской среды, пользующейся
паразитарными рентами. К ним относятся творцы рекламного и шоу-бизнеса,
многочисленные дизайнеры и другие мастера соблазнительных упаковок, прячущих
технологически устаревшее и интеллектуально убогое содержание. Эти новые
интеллектуалы, творческое воображение которых обращено не столько к природе,
таящей новые источники вещества и энергии, сколько к природе декадентской
личности, таящей новые игры и авантюры гедонистического досуга, выступают
как досуговый авангард постмодерна. Во-первых, потому, что избегают
настоящих творческих усилий, связанных с сопротивлением природной материи,
переориентируясь на неврастеническую податливость современного
гедонистического потребителя. Во-вторых, потому, что растущая часть их
рецептов и рекомендаций утрачивает связь со сферой настоящего дела,
адресуясь в основном к слоям, занятым праздными играми. Усилия этого нового
интеллектуального авангарда фактически направлены на то, чтобы ускорить
распад некогда единых наций на не имеющий местной привязки глобальный
авангард и туземную массу, лишенную прежних интеллектуальных и политических
защитников.
При этом не нужно думать, что декадентские элиты, разлученные с трудом
и ответственностью и взыскующие изощренных гедонистических игр, являются
пацифистами по самой своей досуговой сути. Нам надо отдавать себе отчет в
том, что не желающие прилагать усилий, но желающие всем владеть, по логике
самого своего существования являются не пацифистами, а империалистами,
несущими психологию будущих рабовладельцев и расистов. Постольку, поскольку
действуют технологии манипуляции и обмана, они могут оставаться
приверженцами переговорного процесса (как внутри страны, так и на
международной арене). Но если эти мягкие манипулятивные технологии дают
сбои, глобальный авангард не останавливается перед показательными
гуманитарными акциями (типа той, что США продемонстрировали в Югославии) или
прямыми призывами к пиночетовской диктатуре.
Здесь мы имеем дело с параллельными процессами. С одной стороны,
изобретаются все новые виды спекулятивных игр и рент, с другой - формируются
силы быстрого реагирования и заградительные отряды. В частности, свободная