"Леонид Панасенко. Итальянский пейзаж (Авт.сб. "Мастерская для Сикейроса")" - читать интересную книгу автора

Гулко хлопнула входная дверь.
Зыбкое пространство, соединившее на несколько минут картинную галерею и
неизвестный уголок Италии, мгновенно сжалось до размеров этюда, волшебный
свет, игравший среди волн, померк, и только сердце колотилось так громко,
что, казалось, заглушит шаги Льва Давыдовича.
- Здравствуй, Андреевна, - поприветствовал ее директор.
Лиза молча кивнула. Голос куда-то девался. От страха или от дурного
предчувствия - не к добру такие наваждения. Кавказец виноват - разбередил
душу... Кому какое дело до ее жизни. Не хуже, чем у других! И этот...
Джино. Что еще за имя? И слова его странные: "Вы мужняя жена, но вы любви
не знали..." "Господи, о чем это я? Какие слова, какой Джино? Не было
ничего! Задремала, видно, пригрезилось".
Оглянувшись, подошла к картине. Осторожно притронулась к шероховатому
полотну и с испугом отдернула руку. Еще Лев Давыдович увидит! Гондольер на
полотне улыбался, и Лиза принялась вспоминать - улыбался ли он раньше?
Весь день ее почему-то все раздражало. Бестолковые отдыхающие, которым
все равно где проводить время - в картинной галерее или кафе-мороженом,
разморенные солнцем иностранцы - три автобуса привезли, случайные вопросы
и взгляды. Хотелось им всем что-то доказать, а что - и сама не знала. Что
доказывать чужим людям? И зачем?
Дома накормила Генку, полистала его тетради - троечник растет, все бы
на улице с ребятами гонял, вот и задают на лето - и неожиданно для самой
себя разрешила двухнедельный конфликт с сыном:
- Езжай уже. Только чтоб от бабушки ни ногой, понял?!
Генка расцвел: завтра в Симферополь. Купит там недостающие триоды для
усилителя, погоняет в футбол, а главное - обещанные бабушкой джинсы.
Где-то в шкафу дожидается его голубая мечта - настоящий грубый коттон,
фирменный знак...
- К отцу не приставай, - прервала мечты мать. - Поедешь автобусом.
Прямо на первый рейс и чеши.
Николай приехал в полседьмого, привез из соседнего совхоза два ведра
персиков. Ополоснул лицо, широким жестом указал на товар:
- Принимай, мать, привет от Кузьмича. Убытков ровно шесть тридцать.
Берет только "пшеничной", стервец.
Муж уехал в таксопарк, а Лиза выключила телевизор и опять застыла над
своими непонятными думами. Однако посумерничать не дали. Сначала пришла
одна из четырех квартиранток - Тамила или Ольга, вечно она их путает, и
попросила сковороду, затем в соседнем санатории завели музыку, и думать о
чем бы там ни было стало невозможно.
Мельком выслушала Николая. Тот, вернувшись домой, сокрушался: "навару"
сегодня кот наплакал, одиннадцать рублей, а крутился по городу как зверь.
Сказала мужу о Генке - пускай бабушку порадует, заждалась, наверное. Потом
смотрели программу "Время". Это тоже Николай приучил. Оно и правда удобно
- газет можно не выписывать, все новости расскажут и покажут.
Легли рано, в полдесятого.
За открытым окном шелестели деревья. Танцы в санатории шли уже по
второму кругу. Лиза знала, что у массовика там всего две кассеты и за
вечер приходится крутить их раза четыре или пять, но вот Лещенко запел ее
любимую: