"Леонид Панасенко. Поливит (Авт.сб. "Мастерская для Сикейроса")" - читать интересную книгу автора

"актеров", не заставляет ли добровольцев подыгрывать. Поэтому лучше
вернуть аппарат ученым. Врачам и психиатрам он нужен для получения точных
диагнозов. Старому океанологу поливит, скажем, позволит увидеть глазами
ассистента извержение подводного вулкана. Калеки при помощи нашего
аппарата смогут на время избавляться от своих физических недостатков.
Глухие - услышат, немые - заговорят, а слепые..."
- Здравствуйте, ребята, - говорит Оля.
Этот старик так забил голову, что мы прозевали ее приход: никто не
выбежал навстречу, не помог подняться по лестнице. Оля стоит у двери и,
улыбаясь, вытирает мокрое от дождя лицо, поправляет волосы. В этот миг мне
кажется, что это дождь заставил ее зажмуриться. Сейчас Оля вытрет ладошкой
лицо, откроет глаза... Но чудеса, увы, случаются только в очень хороших
книгах.
- Я насобирала по дороге целую охапку листьев, - говорит девушка и
протягивает пышный сентябрьский букет".
- А мы вас заждались.
Мой голос чуть-чуть фальшивит. "При чем здесь мы? - читаю я вопрос в
хитрющих глазах Славика. - Я, конечно, уважаю Ольгу, но заждался ее ты,
Егор, ты".
Глупости это, Ольга. Нет во мне жалости, ни капли. И не ищи ее
понапрасну. Разве потребность говорить и говорить с тобой - жалость? Разве
то, что я вздрагиваю, завидя похожий силуэт, и сердце замирает,
предчувствуя твой приход, похоже на жалость?
Ты снова напоминаешь о своей беде? О печальной ночи, в которой живешь.
Ты боишься, Оля, что эта ночь потом испугает меня. Так нечестно, родная.
Какое отношение имеет твоя слепота к моей любви?


- Это нас дед уморил... - рассказывает Славик и удачно имитирует
просьбы посетителя, его "интимные" интонации.
- Я не поленился расшифровать в его медкарточке запись районного
психиатра, - продолжает он. - "Потребитель. Психика стабильна, блокирована
от нежелательных внешних раздражителей. Духовный мир беден. Комплекс
удовольствий".
- Бедняга, - вздыхает Ольга. И уже тревожно: - Может быть, еще не
поздно? Может, ему еще можно помочь?
- Ты думаешь, он поймет? - быстро спрашивает Славик. - Поймет, что всю
жизнь был статистом, мешал другим, возмущал всех бесцельностью своего
существования?
- Не знаю, - говорит задумчиво Ольга и подходит ко второму креслу. -
Поливит - сложная штука. Сильного он окрыляет. Нет, наверное, ничего
прекраснее, чем убедиться - люди высоки и чисты, ощутить сладкий вкус
чужой жизни, согреться теплом друга. А вот слабого поливит может убить. Я,
наверно, преувеличиваю...
- Что-то он поймет, - соглашаюсь я. - Хотя бы свое одиночество.
Время сеанса прошло. Старик невидящими глазами смотрит на нас, потом
хватается за шлем, будто у него собираются отнять последнюю радость.
Просит:
- Еще! И побольше людей. Если можно... Это удивительно... Горение,
подвиг, счастье. Неужели это не только красивые слова?.. Если можно -