"Леонид Панасенко. Взятка Харону (Авт.сб. "Мастерская для Сикейроса")" - читать интересную книгу автора

которую Адам купил перед смертью у знакомого коллекционера. В выцветших
глазах перевозчика промелькнула искорка интереса.
- Ага, заметил, - обрадовался вслух Адам. - Признайся, дружище,
давненько тебе уже не платят за перевоз. Забыли обряд, забыли. А я
заплачу. Столько заплачу, что тебе и не снилось. Только отпусти меня
наверх. Да, люди называют это взяткой, но какое тебе, старче, дело до
людей. Смотри...
Адам поспешно извлек из-за пазухи замшевый мешочек, развязал его. Даже
в сиротском свете бриллианты затеплились, заиграли, как бы зашевелились на
ладони.
- Здесь почти миллион... - Голос Адама дрогнул. - Я вложил в них все
свои сбережения. Гонорары за репортажи, за книги... Три из них попадали в
списки бестселлеров. Все... Все тебе отдаю.
Харон даже не взглянул на драгоценные камни, не повернул головы в его
сторону. Будто и не слышал предложения.
Адам похолодел от ужаса. Он вдруг понял, насколько нелепа и смехотворна
его попытка подкупить перевозчика. До него в этой ладье сидели миллиарда
усопших. Если не всем, то многим хотелось продлить самообман бытия, а то и
вернуться наверх... Главное - не попасть в Аид, не раствориться в
несметном сонмище безликих стенающих душ, которые забыли землю и жизнь на
земле - без всяких желаний слоняются они среди цветов асфодела, еще более
бледные и жалкие, чем эти дикие тюльпаны... Как же он раньше не сообразил,
что Харона искушали уже миллионы раз. В этой лодке сидел сам Крез - где
сейчас его печальная тень? Сидели императоры и фараоны, красавицы всех
времен и народов, финансовые магнаты, величайшие ученые и Гомер... А он,
несчастный писака, репортер и прожигатель жизни... Он вообразил себе,
понадеялся... Впрочем, надеялись все. Все его предшественники. На милость,
на случай, на удачу...
Адам бросил бессмысленный взгляд на обол, который все еще сжимал в
руке, и швырнул монетку в реку. Зачем? К чему воскрешать древний обычай,
забытый и бесполезный, как и все, на что он наделся, о чем думал?
Тем не менее произошло чудо.
Старец повернулся к пассажиру, укоризненно проскрипел:
- Зачем нарушаешь обряд, человек? Впереди - судилище.
- Плевать! - почти выкрикнул Адам и поразился во второй раз: Харон
оставил одно весло и вынул из уха кусок грязной то ли пакли, то ли ваты.
Вот оно что! Выходит, перевозчик даже уши затыкает, чтобы не слушать
мольбы и уговоры. Пергаментное лицо Харона было испещрено шрамами и
царапинами, нижняя губа, которую не прятали седые космы бороды, -
рассечена. Неужели?.. Еще на лице и на рубище какие-то белесые пятна. Они
сливаются в странный налет, будто много раз падали капли грязной воды и
высыхали.
- Ты угадал - плевали, - проворчал Харон. - Без счета, сам видишь. А
бабье морду царапало - все до глаз норовило добраться. Один римлянин мечом
сдуру ткнул.
- Кто? - не сразу понял Адам.
- Такой, как ты. Любитель жизни.
- Не понимаю! Это ужасно... - пробормотал сконфуженно Адам. - Дикари
какие-то.
Перевозчик неопределенно хмыкнул и отпустил весла, чтобы передохнуть.