"Федор Панферов. Бруски (Книга 1) " - читать интересную книгу автора

- Сиволапые, бестолочь. Их ничем не проймешь.
Было это летом, в самую уборочную пору, и чтобы "пронять сиволапых",
барин приказал:
- Хочу кататься на санях. Понятно?
Тогда из города выписали эшелон сахарного песку, усыпали им дорогу, и
наутро в сани была впряжена тройка лошадей, в сани уселся барин, закутанный
в шубу... и тройка промчалась по дороге, усыпанной сахарным песком.
Мужики сказали:
- Окончательный дурак. Сомнений в этом нет.
Вскоре барин совсем промотался. Остались у него старые барские хоромы
да участок... "Бруски"... - земля, прозванная так за то, что на ней было
очень много красного камня, пригодного для точки кос.
Егор Степанович часто заглядывался на барские хоромы, на барское
богатство, затаенно думал: "Эх, хоть бы маленькую толику мне, разделал бы я
дела!"
А когда барин, разбитый параличом, остался один, Чухляв подсыпался к
нему, стал ухаживать за ним: в бане парил, на двор водил и проделывал все,
что полагается, - раздевал, укладывал в постель... И, видя его голышом, не
раз решал - ничем-то он не отличается от Чухлява: и пуп, и все такое на том
же месте; даже больше, тело у барина дряблое, а у Чухлява упругое,
мускулистое... И почему ему только одному, дряблому барину Сутятину, владеть
богатством?... Да, ухаживал Егор Степанович за Сутягиным, за что и обещал
ему барин участок "Бруски" в вечность. Оттого Егор Степанович - к барину ли
идет, от барина ли домой - обязательно заглянет на "Бруски", пальцем землю
ковырнет, на язык ее положит - попробует, какова она вкусом.
- Хлебная земля, - говорил. - Ежели руки приложить, зерна не вывезешь.
И уже свои планы строил. А вышло как-то не так: однажды парил он в бане
Сутягина. Сутягин ногами и руками дергал - жалость смотреть. Тут возьми и
спроси Егор Степанович:
- Как времечко-то жизни у вас прошло, Савель Ильич?
Сутягина ровно пристукнул кто: руками, ногами перестал дрыгать, что-то
забормотал, а что - не поймешь. У Егора Степановича мысли в голове понеслись
весенним потоком - не догонишь:
"Бес толкнул в неурочный час спросить... подохнет еще!"
Схватил в охапку голого барина, в дом приволок; в рот, в нос начал
дуть, ладошками ребра растирать. Отходил малость, обрадовался.
"Душу бы только не пустить без времени: пускай бумажку подпишет -
"Бруски" мне. А там лети - нет тебе задержки".
К вечеру барин очнулся. Пальцем - маленькой завалящей морковкой -
поманил Чухлява.
- Что-о-о? - Егор Степанович припал к его лицу. - Что-о-о? Не пойму, -
и руки растопырил.
Сутягин обозлился, сморщился, рукой сунул в окно. За окном в синеве
вился ястреб. Делая круги, он спускался все ниже и ниже, затем пронесся над
зеленями трав и сел на дубовый кол плетня.
- Ну что?... Вижу, - сказал Егор Степанович. - Ястреб. Птица негодная.
Ну, и что жа-а?
Ястреб, чуть посидев на колу, вдруг сорвался, кинулся зеленя, выскочил
и скрылся в березовой роще.
Сутягин приподнялся и прохрипел: