"Федор Панферов. Бруски (Книга 1) " - читать интересную книгу автора

как у него по спине побежали холодные мурашки. - Он отмахнулся, решая:
"Поем, вздремну, а утром сбегаю к Огневу".
- Ты, Коля, гляди... какие ни на есть мохры... и те утащат...
- Гляжу! Гляжу!
Через разбитое стекло сквозил легкий весенний ветерок. Он обещал
высокую, с тяжелым колосом пшеницу на "Брусках", тянул на огороды к
толстопузой капусте, к зеленым, сочным огурцам.
"Отчего мир так устроен - чего хочешь, то не делается?" - подумал
Николай и, повернувшись к Кате, проговорил:
- Нас не тронут: мы не коммунисты... - и опять смолк, а дрожь чаще
забегала по спине. - Фу, - он отфыркнулся и, сдернув с гвоздя пиджачишко,
выбежал из избы.
На улице в темноте в ясном говоре весны скрипели ворота, двери изб,
запоры, во мглу неба взметывались отблески фонарей, на соломенных крышах
колыхались огромные тени, где-то ржали лошади, тревожно мычали коровы, -
люди готовились к встрече неведомых гостей.
Николай, давя молодой ледок, побежал к избе Огнева, застучал в стекло.
- Кто? - послышался голос Огнева.
- Открой-ка, - и, вваливаясь в сени, Николай выпалил: - Банды!
- Где? Чего ты орешь? Хлебнул, что ли? Знаешь - в артели пить не
полагается.
Николай шумом разбудил Стешку. Она улыбнулась, протерла глаза,
посмотрела с полатей вниз. За столом сидели Степан Огнев, дедушка Харитон,
мать Стешки Груша и Николай Пырякин.
- Банды, говорю, идут. Все уже укладываются, бегут, - напирал Николай.
- Да-а-а, - Степан зевнул. - Верить-то этому?
В позевоте отца Стешка разом почувствовала беду.
- О-ох, верить-то этому, - Степан еще раз зевнул. - В зайца
превратишься: только и будешь прыгать, а работать не знай когда.
Стешка быстро накинула на себя серенькое платье, прибрала распущенные
волосы и спустила с полатей голые мускулистые ноги.
- Ты, Стешенька, что?... Спала бы... А впрочем, слезай... Слезай,
впрочем.
И этим Огнев дал знать, что надо собираться.

6

Вместе с вестью о переправе через Волгу банды Карасюка Егор Степанович
получил весточку о том, что в село Алай - девять верст от Широкого Буерака -
лесничий, торгаш Петр Кульков, привез две бочки керосину. Эта весточка
больше его заинтересовала, и он рано утром на пегой кобыленке снарядил Яшку
за керосином. Потом весь день ждал сына. Не раз ругал себя дураком. Ему
казалось, что лошадь и Яшку забрали карасюковцы. И он долго и тоскливо
из-под сарая смотрел в окошечко на алайскую дорогу. А вечером, когда молва о
карасюковцах затрубила по селу, Егор Степанович кинулся в конюшню и золой
начал растирать гнедой кобыле холку там, где полагается быть седлу. Кобыла
жалась от боли, поднимала ногу. Егор Степанович прикрикивал на нее - она
поворачивала голову, жалобно смотрела на быстрое движение его рук.
Разодрав до крови холку, он зачерпнул ведро воды, наложил в него
теплого навоза, размешал и вылил на лошадь. Так он проделал несколько раз.