"Федор Панферов. Бруски (Книга 3) " - читать интересную книгу автора

Эх, за кол велит Илья браться. Он, кол-то, с двумя концами, - как бы
тебе, Илья, по башке не угодил. "За винтовку хватайся" - вишь ты, какой
прыткий! Ай, дурень, ну и дурень!.. Да разве можно нам за винтовку
хвататься? Нам пахать - вот о чем толк идет.
- Так ты, Илья Гурьянов... - прерывает мысли Никиты Кирилл, а зал
начинает гудеть, пенится, пучится, как грозовая туча вдали: вот-вот
прорвется, полоснет градом, ураганом по полям и вмиг сметет все... - Так
ты... - Кирилл задохнулся, потер грудь ладонями, разинул рот, стараясь
выдавить из себя слова, и никак не мог, а голова у него от нахлынувшего
гнева закачалась, как у старика. - Тебе... Таких вот... мы вот под этим, -
он большим пальцем отцепил на груди орден Красного Знамени, - давили и будем
давить, как вошь! - вытолкнул он наконец.
А Илья метнулся к выходу, ударился плечом в дверь и вылетел наружу. За
ним ринулись его сторонники, давя друг друга в проходе.
Никита помнит - улица точно взбеленилась, орала небывалым гулом.
Откуда-то выкинули Захара Катаева, затем кто-то резко запел песню и оборвал,
кто-то прокричал - будто Захар Катаев, не то кого-то придавили, не то
убили... не то Николая Пырякина, не то еще кого. Никита, держа под мышкой
скамью, крадучись в темноте, порядками улепетывал к себе во двор, думая
только об одном - вот настал час, когда следует и ему раскинуть мозгами.
Люди запутались, люди друг на друга с колом кидаются, люди за ружье
хватаются, а зачем это, кому это? Кто лучше Никиты знает землю, кто скорее
Никиты отыщет в поле загоны? Нет такого человека на свете.
И, сидя за столом, он тихо шевелил губами.
- Обсудить. Раз власть велит обсудить - надо обсудить. Ну, чего
мужичьему сердцу не жалко? Земля? За землю платить. Тут перечить никто не
могет, только плати поровну, чтоб каждый за десятину монету одну и ту же
гнал и... одним словом, кем она сотворена - земля? Богом, вот кем. Так чего
за нее платить? Впрочем, перечить не будем. Только баб ведь отдельно держим,
нет ведь того - кто захотел, тот и лезь на нее, на бабу? "За землю платить
мы согласны, - коряво вывел он, - но пускай она как есть останется". Теперь
что? Коровы? Что такое есть корова? Корова есть кормилица хрестьянского
двора - вот что. Четыре коровы, два подтелка, четыре теленка - десять голов.
Свое стадо, - обрадовался он и тут же добавил: - При чем же тут корова, раз
она кормилица, за что же с нее плату аль там - в общий двор? С баб ведь
платы не берут, на общий двор баб не сгоняют? У хозяина она в тепле, в
заботе, а тут - на-ка, на общий двор под глаз Шлёнки. "Не тревожить
скотину!" - вывел он и крякнул. - От! Теперь что? Лошади. Серко. Два мерина.
Кобылка. Жеребец. Два жеребенка. Семь голов. Паши-шуруй. Да-а. Что есть
лошадь? Лошадь есть конь, стало быть - честный. Маяты за лето примет
столько, а его тревожат. Лошадь, слышь, в первую голову на колхозный двор.
Это ежели мужику руки оторвать и пустить его в хозяйство, а он, как муха,
без крылышков будет, - вот ведь чего мужик без лошади, - с жалостью
прошептал он и ничего даже не записал о лошадях. - Хлеб? Он слезой дается.
"Посей-ка сам, а он, рабочий класс, пускай в ногах за кусок поелозит", -
припомнил он слова Маркела Быкова и написал: "Хлеб тревожить нельзя..." Вот.
"И еще насчет порядков - как жить. У нас плетни на огородах каждый год жгут
бурдяшинцы, а потому - не позаботится крестьянин зимой навозить дров, - по
снегу их можно навозить сколько хочешь, - а весной, хвать-похвать, топить
нечем. Стало быть, вменить дрова возить из лесу, а то - с огородов плетни