"Федор Панферов. Бруски (Книга 3) " - читать интересную книгу автора

тащат. Оно хоть и выгодно это - бесплатно дрова достаются, да непорядок. И
еще насчет моды. Моду у нас заводят: на днях Елька, сноха моя, - жена Ильи,
и Зинка, сноха моя, - жена умершего сына Фомы, взбеленились: покупай ты им
новые ботинки, на каблучках, козьих ножках. А я им и говорю - на днях какую
картину видал. Подъезжает Панов Давыдка к станции, на телеге, знашь-ка, из
вагона навстречу ему ширк Фенька, дочь его ненаглядная. Он байт: "Садись,
дочка". А она топ-топ около телеги - ноги поднять не может: такой мешок на
себя напялила, что шагу широкого ей не сделать, а руки голые, грудь голая,
ровно она купалась только, да и каблучки на гамашах длинные, шириной с
копеечку, а высотой в три вершка. Прыгала, прыгала - и никак. Тогда Давыдка
взял да и посадил ее... Ну, платье - туда-сюда, его можно облагородить: швы
распустить, рукава пришить, подол отпустить; а вот с гамашами - подыхай,
ничего не поделаешь... Моды нам надо такие, чтоб они к крестьянскому климату
подходили, как, бывало, говорил покойник Петька Кудеяров, сапожник из
Бурдяшки".
Никита еще раз пробежал написанное, затем подмахнул свою фамилию,
приделав к ней хвостик с закорючкой, занес руку, чтобы поставить точку и...
И кажется Никите, - по какому-то неведомому велению превратили его в
курицу, такую, какую видел по осени на гулянке во дворе Маркела Быкова, -
споенную, ощипанную. И бегает Никита-курица по порядку, и гоняются за ним
бурдяшинские ребятишки, подбрасывают крючок с нацепленным червяком и ждут,
стервецы, когда Никита клюнет... И хочется Никите клюнуть... и знает:
клюнь - сорванцы сцапают, голову свернут и удерут, как удирают они с
ворованными курами, на Шихан-гору к кострам и сварят там из Никиты похлебку,
будут хлебать, приговаривая:

Был Никита-курица,
Опустела улица,
Опустела улица -
Был Никита-курица.

И не выдержал Никита - клюнул. Дернули ребятишки за удочку, потянули к
себе... Пропадать! Пропадать Никите от бурдяшинских шалунов... И закричал он
пронзительно, будто ему резали уши.
- Чего ты! С ума, что ль, спятил? - спрыгнув с кровати, затормошила его
Елька. - Ребятишек перепугаешь.
Никита проснулся. Он сидит за столом, перед ним лист исписанной бумаги,
рядом Елька - она в одной рубашонке, второпях забыла прикрыться: груди у нее
маленькие, пухлые, а шея - нежная, белая.
- Чего ты? - она ткнула его и, заметя, как он осматривает ее всю,
прикрыла груди и, тихо смеясь, скользнула под одеяло. - Писака!..
- Точку вот забыл поставить, - просопел, сам не зная для чего, Никита и
поставил рядом со своей фамилией точку.
- Точку? Они вам наставят точек на всяких местностях.
- Илья не пришел? - перевел Никита разговор и, встав с табуретки,
приблизился к кровати. - Мальчонку-то задавишь, - добавил он, трогая за
плечо Ельку, показывая кивком бороды на сынишку, спящего рядом с ней.
- Знаю я, кого мне задавить надо... Эх, и задавила бы! - мечтательно
проговорила Елька. - Кровь бы выпила.
Говоря, она думала о Кирилле Ждаркине, а Никита, заслышав ее игривый