"Алексей Иванович Пантелеев. Сто почтовых марок " - читать интересную книгу автора

И вот опять ночь. Все в доме спят. Темно. Помигивает лампадка перед
старинным черным киотом. По серому ночному потолку бегут белые бледные блики
- то ли карета проехала на той стороне Фонтанки, то ли луна пробирается
сквозь волнистые туманы, то ли ветер раскачивает где-то у Египетских бань
газовый фонарь.
А ты свернулся калачиком и все об одном: "Сервиз или китайчонок?"
И так, пока сон не смежит очи.
А утром, наспех умывшись, помолившись богу, проглотив положенную чашку
ячменного кофе и теплый рогалик с соленым чухонским маслом, мы уже сидим в
гостиной, на своих местах и трудимся:
Хы! Хы! Хы!
Отклеенные марки у нас отбирают, складывают в какие-то коробочки.
Всякий раз мы спрашиваем:
- Много еще надо?
- Да, да, - отвечают нам. - Еще много.
Может быть, нас и обманывали. Не знаю. Мечтать я умел, а считать еще не
научился. Вздохнув, мы продолжаем прерванный накануне разговор.
- Ну, что же ты решил? - спрашиваю я у Васи. - Сервиз или китайчонка?
- А ты?
- Я... я, пожалуй, китайчонка...
Но как же я представлял себе появление этого китайчонка? Смутно
представлял. Сервиз - понятно: приносят или привозят довольно большой ящик.
Открываем его, а там, как яблоки или зимние мандарины, в тонюсенькой рисовой
бумаге - чашечки, блюдечки, молочники, полоскательницы...
Может быть, об этих полоскательницах я и не думал. Скорее всего не
думал. Мерещилось что-то праздничное - как елка, как пасхальный стол с
гиацинтами и крашеными яйцами.
Сколько это продолжалось, сколько марок мы успели собрать, сколько их
испортили и выбросили - не знаю. Может быть, сто марок мы и в самом деле
собрали. Хорошо знаю только одно, что, пока мы с Васей собирали марки, я
выучился читать.
Ясно помню яркий зимний день. Я почему-то не в детской и не в гостиной,
а в спальне. Кажется, Вася болен, у него свинка, почему меня и переселили на
время в мамину комнату. Мама сидит у окна, что-то шьет, а я примостился у
ног ее на низеньком розовом пуфике и читаю. Читаю не вслух, а про себя.
Помню даже, что я тогда читал: тоненькую сытинского издания книжку с
аляповатым, очень ярким и очень страшным рисунком на обложке. Даже название
книги осталось в памяти: "Али-баба и сорок разбойников".
Где-то далеко, на кухне, брякает звонок. Я слышу этот звонок, но
никакого внимания на него не обращаю. Кто может прийти сейчас, утром, на
кухню, с черного хода? Дворник. Или мальчик из мелочной лавки. Или
чухонка-молочница со своими бидонами.
Но вот раздается какой-то свистящий шум, грохот. Хлопает одна дверь.
Потом - другая. Стучат деревенские башмаки на железных подковках. И на всю
квартиру - ликующий (как мне кажется), а может быть, и испуганный голос
кухарки Даши:
- Александра Васильевна! Барыня! Китайчонок пришел!
Сердце у меня застучало, остановилось, опять застучало. Помню, что,
вскочив, я уронил пуфик. И помню мысль, озарившую меня: "Уже? Пришел?
Китайчонок!!!"