"Сара Парецки. Горькое лекарство ("Ви.Ай.Варшавски" #4) " - читать интересную книгу автора

каждые два часа. Да и ходить будет только мама.
Я уже доставала из сумочки ключи от машины, когда за дверью в холле,
словно разорвавшийся снаряд, прокатилось кресчендо вопля. В комнату влетел
Фабиано, за ним едва поспевала медсестра. Фабиано сценически застыл в дверях
и обратился к сестре:
- Да! Вот они - все тут! Эта замечательная семейка моей супруги, моей
Консуэло, прячет ее от меня. Да, да. Именно прячет.
Он подскочил ко мне.
- А, и ты здесь? У, грязная тварь! Да ты хуже их всех. Это ты все
подстроила. Ты, вместе с докторшей-еврейкой.
Пол схватил его за плечи.
- А ну-ка, извинись перед Викторией! И убирайся отсюда. Не хотим видеть
здесь твою рожу.
Вырываясь из цепких рук Пола, Фабиано продолжал надрываться:
- Жена моя заболела. Почти умирает. А ты ее крадешь, увозишь тайком от
меня. И что же? Я узнаю обо всем только от мистера Муньоза, когда ищу вас!
Не выйдет! Ты нас с ней не разлучишь. Ты считаешь, что можешь лапшу мне на
уши вешать, но - дудки. Вы все просто сговорились разлучить нас...
Меня едва не стошнило.
- О да, Фабиано, ты и вправду ужасно обеспокоен. Ведь сейчас уже почти
девять вечера. Ты что же, пешком сюда шел две мили от фабрики или сидел у
обочины, рыдая и умоляя кого-нибудь подвезти тебя?
- Да он в баре сидел, от него разит, - заметил Диего.
- Что-что?! Ты почем знаешь? Я-то знаю: главная ваша цель - не
допускать меня к Консуэло. К моему ребенку.
- Ребенок умер, - сказала я. - А Консуэло так слаба, что не выдержит
встречи с тобой. Вернись-ка ты в Чикаго, Фабиано, и как следует проспись.
- Ага! Ребенок мертвый? Это ты его убила. Ты и твоя распрекрасная
подруга Лотти. И теперь вы радуетесь, что дитя померло. Вы же хотели, чтобы
Консуэло аборт сделала, а она возьми и не сделай. Вот вы ее сюда и заманили
и ребенка убили.
- Пол, - потребовала Кэрол, - сделай так, чтобы он заткнулся, и
вышвырни его отсюда.
Медсестра, неуверенно топтавшаяся у входа, заявила категорично:
- Если вы не успокоитесь, всем придется покинуть клинику.
Однако Фабиано продолжал орать и буянить. Схватив его за руки, мы с
Полом потащили его к выходу. Он упирался, но мы дотащили его до главного
холла, где были кабинеты приемного покоя и Алана Хамфриса.
Фабиано выкрикивал всякие гнусности так громко, что можно было поднять
на ноги даже Гумбольдт-парк в центре Чикаго, не то, что Шомбург. В холле
собралось немало разных людей, желающих насладиться необычным зрелищем. К
моему изумлению, показался и Хамфрис, крайне обеспокоенный скандалом. Я-то
думала, что он уже давным-давно или тренируется в бассейне "Наутилус", или
сидит себе мирно у аквариума с экзотическими рыбками.
Увидев меня, он даже споткнулся.
- Эй, вы там! Что здесь происходит?
- Это - отец умершего ребенка. Он так страдает! Я буквально задыхалась.
Фабиано перестал орать, со злобой рассматривая Хамфриса.
- Ты здесь главный, гринго?
Хамфрис поднял тщательно ухоженные брови.