"Михаил Пархомов. Мы расстреляны в сорок втором (Повесть о мужестве)" - читать интересную книгу автора

Танки, артиллерия, конница, пехота... Последними идем мы, моряки.
Минуем трибуну, и Харитонов, прозванный Курским соловьем, молодо и звонко
запевает:

Идут полки. И с севера и с юга.
С донецких шахт и забайкальских сел...

И мы подхватываем:

Стоим на страже
Всегда, всегда.
Но если скажет
Страна труда:
Прицелом точным
Врагу в упор.
Дальневосточная-я-я
Даешь отпор!

Потом мы поем партизанскую "По долинам и по взгорьям", поем "Катюшу" и
ту песню, в которой говорится, что если завтра война, если завтра - поход,
то мы сегодня должны быть к походу готовы. Мы поем, но почему-то совсем не
думаем, что все то, о чем говорится в этой песне, может стать явью. Мы
веселы и беспечны. Так ярко светит майское солнце, так ласково улыбаются нам
девчата, стоящие на тротуарах. Как же тут думать о войне?
Нам казалось, что у нас много, очень много самолетов, танков и орудий.
Сколько именно? А столько, сколько нужно. Ведь не все танки показывают на
военных парадах! Мы пели "Нас не трогай, мы не тронем". И еще мы пели о том,
что "Своей земли не отдадим ни пяди". Мы были молоды, а значит и слишком
покладисты, наивны и доверчивы. Что поделать! Позже я как-то встретил
сапера, бывшего студента строительного института, который чистосердечно
признался, что перед отправкой на фронт купил двадцать пачек папирос - чудак
был уверен, что их ему хватит до конца войны.
"Если завтра война..." Этот день наступил неожиданно, стал сегодняшним,
вчерашним днем.
- В военкомате, понимаешь, толчея. Девчата осаждают военкома, чтобы
отправил на фронт. Личные дела свалены в кучу. А на улицах... Пацаны словно
очумели, везде диверсантов ищут. Знаешь, как пацаны теперь называют себя?
Тимуровцами...
Это говорит Ленька Балюк. Он все в той же выгоревшей футболке с
закатанными рукавами и в парусиновом клеше. Вещей у него нет, только сверток
под мышкой. Можно подумать, что он шел в баню, а не на призывной пункт.
Призывной пункт расположен в четырехэтажном неоштукатуренном здании по
Воложской улице. Раньше здесь была трудовая школа э 18. В коридорах и
классах народу - не продохнуть. Сидят на подоконниках, на партах, на полу.
Курят. Смотрят в окна - возле школы, на почтительном расстоянии от часового,
толпятся матери и жены. Глаза у них сухие, без слез.
Внизу, на первом этаже, агитпункт. Школьные географические карты,
гербарии, электрическая машина, глобус. Пианист по фамилии Гуревич играет
"Лунную сонату" Бетховена. Его слушают внимательно, с деревянными лицами, а
может и не слушают, думая о чем-то своем. Пока идет концерт, рядом, в