"Тим Паркс. Призрак Мими (Дорогая Массимина #2)" - читать интересную книгу автора

так?
- Res angusta domi <Сам я в средствах стеснен (лат.)>, - печально
согласился старик.
- Простите?..
- Я хотел сказать, что принял к сведению вашу преамбулу.
Стало быть, начальный капитал как раз и можно получить от семьи
Тревизанов. Положим, тысяч четыреста-пятьсот в месяц на аренду старой фермы
где-нибудь поблизости плюс еще несколько миллионов на ремонт. Проблема в
том, объяснил Моррис, что жадные Тревизаны не станут вкладывать такие
деньги в дело Форбса ради него самого. Они непременно захотят иметь с этого
что-то для себя, и чем скорей, тем лучше. Так у него возникла мысль
временно приспособить это помещение для эмигрантов, которые будут разливать
вино и паковать бутылки. Очень удачно вышло, что Форбс обратился к нему,
как раз когда Цыплак Бобо загорелся идеей расширить производство и работать
в ночную смену. Далее, если Форбс со своей стороны не откажется слегка
подучить этих африканцев итальянскому и истории искусства (что Моррис,
разумеется, будет оплачивать), он тем самым не только проявит милосердие,
но и поможет сэкономить фонд зарплаты, коль скоро рабочим придется понять,
что часть денег уходит на их же образование. "Возможно, правительство даже
назначит нам за это какие-нибудь субсидии, и все останутся довольны".
А поскольку розлив вина - работа сезонная, то как только он закончится
и рабочие уедут, Форбс сможет поселить в отремонтированном доме хоть
школьников, хоть кого угодно, живи не хочу. Через пару лет он получит все,
чего добивался: настоящую летнюю школу изящных искусств с полным пансионом.
- Надеюсь, там найдется несколько ставок для учителей, выбившихся в
люди из одной среды со мной, - благодушно заметил Моррис. Старые долги
нужно возвращать.
Форбс хранил молчание. Они съезжали по западным склонам Апеннин, все
ближе к Флоренции.
- Беда в том, что здесь одни холостяки, понимаете? Они, по-моему,
никогда не берут с собой женщин.
- А-а, - протянул Форбс, снова вздернув бровь в табачном дыму. И
вымолвил, подавляя тяжкий вздох, с той снисходительной небрежностью,
которую Моррис считал неотъемлемой чертой высшего класса:
- Полагаю, если вопрос стоит именно так, тогда мне и впрямь ничего не
остается, как только согласиться на выкручивание рук.

Глава пятая

Мать Морриса увлекалась искусством. Папочка, напротив, из всех видов
живописи признавал одну сортирную. Факт, конечно, чересчур банален, чтобы
анализировать его с философской точки зрения. Но многие факты только
кажутся банальными, потому что встречаются слишком часто. Точно так же
любая карикатура несет в себе частицу подлинной правды. Вот и его история
ничем не отличалась от тысяч других. А вы как думали? Именно эта
затерянность среди людских толп, прозябающих в бескультурье, вносила
болезненный оттенок в детские воспоминания Мориса. Но она же подчеркивала
уникальность, проявившуюся в нем впоследствии.
Моррис тоже увлекся искусством. Мать приохотила его к чтению,
рисованию, игре на скрипке. Правда, мало-мальски приличного рисовальщика из