"Тим Паркс. Призрак Мими (Дорогая Массимина #2)" - читать интересную книгу автора

Форбс ждал, ничего не говоря. После десятого сигнала и очередного
круга по площади телефон умолк.
- А знаете, Моррис, презанятный вы малый, - заметил Форбс.
Польщенный Моррис, обернувшись, одарил его одной из самых
очаровательных улыбок. Он почти физически ощущал, как сияют его голубые
глаза под светлыми волосами - и, поддавшись бесшабашному анархизму,
поставил машину прямо на пешеходной дорожке у Палаццо-деи-Синьори.
Галерея, бесспорно, была серьезной передышкой от уличных пейзажей. Но
в то же время - их прямым продолжением, как обнаружил Моррис в одном из тех
озарений, что неизменно доставляли ему такое удовольствие. Те же яркие
краски здесь словно были заморожены в тусклом розоватом отливе мрамора, в
молочной пене туфа. Чувственная аура, какую излучала толпа на площади,
здесь застыла в вечном созерцании, будто легкая тень, отделенная кистью и
резцом от бурной и подчас вульгарной жизни, кипевшей снаружи, став ее
холодноватым подобием, очищенным от навязчивой похоти. Моррис решил побыть
здесь подольше. Массимина находилась в восьмом зале на третьем этаже, но
могла и обождать. Он свято верил, что отложенное удовольствие самое
сильное.
После краткой отлучки в туалет Форбс взял Морриса под локоть и повлек
по анфиладе Вазари в Зал Гермафродита. О, он был такой образованный, знал
так много. Для начала Форбс предложил Моррису притронуться к гладкому бедру
Аполлона, почувствовать объем мрамора и его живое тепло, телесную фактуру.
Именно этому, сказал Форбс, он хотел бы учить молодежь - умению получать
удовольствие от красоты и, самое главное, не бояться этого. Вот
единственный способ постичь gratia placendi.
А это еще что такое? До чего же Моррису нравится латынь! Он провел
рукой по мраморному колену, которое было почти столь же совершенным, как
его собственное, лишь на прикосновение не реагировало.
- Благо наслаждения, - пояснил Форбс необычайно приподнятым тоном.
- Attenzione, signore! - Смотритель возник буквально из воздуха,
жесткие пальцы стиснули локоть Морриса. - Non si tocca, руками нельзя. Или
выведу! Так делать нехорошо. Capito?
Моррис обернулся. Ну почему представители власти всегда приводят в
такое замешательство? Как будто его поймали на чем-то непристойном.
Мучительно захотелось сбежать куда глаза глядят. И тут он вспомнил, что
собирался отправить в "Доруэйз" факс с подтверждением заказа. Поездка была
безнадежно испорчена, бережно взлелеянный настрой рухнул.
- Филистерская душонка ищет оправдания в заботах о прекрасном, -
грустно качая головой, подытожил Форбс, когда смотритель вернулся на свой
стул. - Он же видел, что никакого вреда мы не причиним. - И добавил с
редкой для него откровенностью:
- Это одна из причин, по которым я решил уехать из Англии.
Но Моррис был слишком подавлен, чтобы оценить важность признания. Все,
чего он сейчас жаждал, - увидеть Массимину и убраться отсюда. Стены,
покрытые гобеленами, и расписные потолки вмиг превратились в опасное
замкнутое пространство. Выждав примерно до середины залов тосканской школы,
он пожаловался на колики и заявил, что им пора ехать. Только вот напоследок
хотелось бы еще взглянуть на Филиппо Липпи.
В восьмом зале пришлось дожидаться, пока от картины отойдет шумная -
группа бедно одетых туристов из Восточной Европы. Гид без умолку нес