"Еремей Парнов. Атлас Гурагона " - читать интересную книгу автора

Почетным пленником доставил Лятифа гордый победитель в Герат. Принц
понимал, что тот не посмеет, даже если захочет, пролить кровь тимурида,
брата. Он мог не бояться за свою жизнь, когда его вели по винтовой лестнице
в крепостную башню. Но тем сильнее, тем горше было его унижение.
Побежденный, растоптанный, был он привезен в гератскую крепость
Ихтияр-ад-дин. Как рвалось и тосковало тогда сердце от невозможности
отомстить!
Мог ли помыслить он, что месть его будет и скорой и полной? Могли вновь
вообразить себя стоящим во главе войск? Победоносных войск.
О сладостное слово "Тарнаба"!
Отец, мирза Улугбек Гурагон, доверил Лятифу левое крыло. Собрав вместе
с Лятифом девяностотысячную армию, он добрую половину ее отдал сыну. Сам,
вместе с гвардией и боевыми слонами, расположился в центре, а на правый край
поставил другого сына - Азиза. И Аллах внял исступленной мольбе раба своего.
Ала-ад-дауля сначала ударил по левому крылу, и крыло устояло. Враг разбился
о железную стойкость его и отхлынул. Но поздно: за спиной его уже были
спешно переброшенные Улугбеком тумены Азиза.
Славный день, день яростной битвы, день великой победы при Тарнабе.
Вот и сидит он, мирза Абд-ал-Лятиф, в том самом Герате, куда привезли
его полоненным, амиром сидит теперь в Герате, правителем сидит в гератском
дворце! А бунчук его развевается над той самой крепостью, над той самой
башней, куда привезли его с почетом, что только подчеркивало унижение.
Что же еще может, припомнить он, мирза Абд-ал-Лятиф, в час своего
торжества? Что еще хочет напомнить ему этот оборванец, этот грязный и
дерзкий дервиш, которому мало даже сотни палок?
- Вспомни, мирза, крепостную башню, - все так же тихо сказал
калантар. - Отчаяние свое вспомни и воду в кувшине, что показалась тебе
горькой, как сок алоэ.

Верно, было и так... Косой луч заходящего солнца прорезал круглую
комнату башни. В нем танцевали тонкие шерстинки, разноцветные крохотные
ворсинки ковров, устилавших глинобитный пол. В забранное узорной
мавританской решеткой оконце лился и лился тот знойный солнечный столб. А за
окном открывались синие вечереющие дали, смутные холмы и серебристые ленты
дорог, влажные густые тени и красная, как вино, полоса над развалинами
древнего городища.
И так пылен и сух был солнечный луч, так чист и далек простор, так
влажны и прохладны недоступные синие тени вдали, что принц почувствовал
жажду. Он налил в пиалу воды из кувшина, облизывая пересохшие губы, следил,
как пенится простая вода, подобно весеннему кумысу.
Но жажда осталась неутоленной. Горше полыни и сока мясистых колючих
листьев алоэ показалась ему вода, потому что была она водой безнадежности и
плена.

- Верно, было такое, - сурово ответил мирза. - Но откуда тебе это
ведомо, дервиш?
- Припомни теперь, мирза, - улыбнулся ему калантар, словно дерзко
посмел не расслышать вопроса, - припомни, как стала вдруг упоительно сладкой
горькая та вода.
- Ты ли это, серый мутакаллим? *