"Еремей Парнов. Атлас Гурагона " - читать интересную книгу автора

зачем? Чтобы вновь и терять и знакомиться, борясь с постоянной утратой? Да,
борьба с постоянной утратой - это больше похоже на жизнь, чем охота за
дичью... Снова о дичи. Как будто и вправду потеря невелика. Но почему так
жаль ему список? Так жаль его первой строки? Он писал ее, макая тростинку в
китайскую тушь под бдительным оком строгой бабушки Сарай-Мульк-ханым. Как
давно это было!..
Дед часто хвалил его память. А что, если вправду попробовать вспомнить
тот список? Припомнить все эти ловитвы, погони в лесах, скачки в степи,
стрельбу из лука, собачью травлю, засады у водопоя, охоту с соколом и
беркутом, когтящим рукавицу, нахохлившимся под черным колпачком? Если все
это припомнить? Увидеть вновь, какая и кого стрела настигла, кого достал
беркут...
И, твердо надумав возобновить утраченный список, Улугбек решительно
входит в башню. Уединяется в своем кабинете на втором этаже, где достает из
индийского перламутрового ларца бумагу и пенал с писчими принадлежностями.
При свете бронзовой лампы, изображающей дракона, - подарок деда - он
вспоминает и записывает, вспоминает и записывает, пока не настает время
подняться на крышу наблюдать противостояние колдовской зеленой звезды.
И ночь та навсегда останется в памяти людей, хотя узнают они о ней лишь
от комментатора ученых трудов Улугбека, молодого Мериема Челеби.
"В ночь святой пятницы седьмого дня месяца раби ас-сани в год хиджры...
когда Зухра..."
Но что, собственно, случилось в ту ночь? Мирза Улугбек по памяти
восстановил список убитых им птиц и зверей - он вел его с самого детства, -
а потом наблюдал противостояние яркой звезды, которую все народы
отождествляют с богиней любви и материнской силой природы. Вот и все. Больше
ничего не случилось в ту ночь накануне седьмого дня месяца раби ас-сани.

Глава шестая

Смертным ядом, из розовой чаши ладоней твоих, Я,
как сладким гулабом, как чистым вином упоен.
Саади

Когда красавицу Шираза своим кумиром изберу, За
родинку ее отдам я и Самарканд и Бухару.
Хафиз


А ежели что и случилось, об этом не сказано в комментариях Мериема
Челеби, поскольку писал тот лишь об ученых трудах Улугбека. О личной же
жизни мирзы писали другие историки. Но даже у государей личная жизнь не
всегда протекает на людских глазах.
Сразу, как сделалось небо зеленым, но еще до зари и до первой молитвы
ас-субх, которой встречают зарю, Улугбек покинул башню. Его астрологи
разбрелись по кельям, чтоб хоть немного соснуть, а он, никому не сказавшись,
спустился по лестнице и скрылся в саду. Он шел по тяжелому после ночи песку,
раздвигая росистые, приятно холодные ветви. Все твари ночные давно
возвратились домой, а птицы еще не проснулись, и было так тихо, что гулким
казался скрипящий песок под ногами. А шелест змеи показался мирзе свистом