"Леонид Паршин. Чертовщина в Американском посольстве в Москве, или 13 загадок Михаила Булгакова " - читать интересную книгу автора

угодно: интонацию, речевую манеру, акцент, но беспросветное, прямолинейное
упрямство, вездесущий "напролом" - не сымитируешь. И он сдается в полной
растерянности. А собеседник его сразу же берет быка за рога:

- Скажите, мы вам очень надоели?

- Простите, но я не...

- Хотите уехать за границу?

- Я думаю, Иосиф Виссарионович, место русского писателя - у себя на
родине, в России; во всяком случае я так это понимаю.

- Правильно понимаете... Чем могу быть вам полезен? Какие у вас
проблемы?

- Да вот, сижу без работы.

- Обращались куда-нибудь?

- Обращался в МХАТ... Безуспешно...

- Обратитесь еще раз...

- Так я уже обращался...

- Обратитесь еще раз!

Реплика повторяется вновь, но лаконизма ради я больше воспроизводить ее
не

буду...

Через пятнадцать минут прибежали дрожащие мхатовцы с необходимыми
бумагами - Булгакову на подпись.

6

На этом устная новелла Елены Сергеевны заканчивалась, но при
необходимости (допустим, при появлении нового собеседника) повторялась во
всех деталях - словесных, интонационных, всяких. Мне могут возразить:
существуют стенографические, дневниковые, магнитофонные записи рассказа.
Возможно! Но мне (с учетом моего восприятия, моих вопросов, моего Я) она
излагала свои воспоминания так, как я их только что воспроизвел. В манере
анекдота. Энергично. С легким акцентом. С пародийным подчеркиванием
повторов. А редакторам такая трактовка писательского разговора с высшей
властью не понравилась.

Вообще же, что с телефонного разговора возьмешь? А вдруг телефон
испорчен, телефон искажает, телефон домысливает. Впрочем, широко говоря,